Игорь Зимин - Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.

Другое дело Екатерина II. В ходе переворота 1762 г. императрица Екатерина Алексеевна впервые появилась перед войсками в офицерском мундире132, возглавила «поход» гвардии на Ораниенбаум, где находился Петр III. Именно этот сюжет и запечатлел художник Э. Вигилиус.

Императрица Елизавета Петровна с арапчонком. Л.К. Пфанцельфельд. 1757 г.

Однако то, что было допустимо в чрезвычайной ситуации дворцового переворота, выбивалось из норм повседневной жизни, согласно которым женщинам не полагалось (а скорее запрещалось) носить мужское платье. В результате появившиеся мундирные платья стали своеобразным компромиссом между общепринятыми моральными нормами того времени и стремлением продемонстрировать близость к гвардейским полкам, которые были в то время главной опорой трона. Екатерина II, ликвидировавшая руками Орловых законного внука Петра I, отчетливо понимала, что популярностью среди гвардейцев пренебрегать не стоит. Поэтому ее первое мундирное платье датируется 1763 г., и сшито оно по форме Преображенского полка. Потом появляются мундирные платья по форме Конного полка, Кавалергардского корпуса. Последнее мундирное платье Екатерины II шилось по форме Морского флота в 1796 г.

Мундирные платья Преображенского (1763 г.) и Конного (1773 г.) полков, принадлежащие Екатерине II

Таким образом, коллекция мундирных платьев Екатерины II охватывает весь период царствования и насчитывает шесть единиц133. Первое мундирное платье сшито в 1763 г., последнее – в 1796 г.

При этом следует отметить, что в то время не существовало жестких канонов изготовления мундирных платьев. Это были скорее импровизации самой императрицы «по мотивам» офицерской формы. Об этом свидетельствует тот факт, что мундирные платья одного и того же полка существенно отличались по крою. Например, мундирные платья по форме лейб-гвардии Преображенского полка, изготовленные в 1763 г. и после 1785 г., схожи только «цветом полка».

На изображении видно, что в мундирном платье, изготовленном после 1785 г., отчетливо прослеживаются национальные мотивы, поскольку вместо лифа и юбки использован сарафан в русском стиле.

Императрица Екатерина II. Э. Вигилиус

Можно, конечно, утверждать, что появление элементов кроя древнерусского женского платья было связано с тем, что Екатерина II, немка на троне, даже в мелочах стремилась продемонстрировать свою «русскость», свою приверженность национальным традициям России. Но с не меньшей уверенностью можно предположить, что стареющая императрица просто стремилась скрыть свою полноту, которую лиф с юбкой только бы подчеркнули, а прямой сарафан скрывал.

Это предположение подтверждается и особенностями кроя мундирных платьев императрицы по форме Конного полка.

Епанча на платье 1766 г. выполнена в талию, с богатым шитьем большого воротника и позолоченными офицерскими пуговицами. На мундирном платье 1773 г. уже более свободный, «сарафанный» крой (Екатерине II тогда было 44 года) с отчетливыми национальными мотивами (откидные рукава с открытыми проймами, расположение декора). Но при всей «русскости» мундирных платьев в них присутствовали и элементы господствовавшей французской моды. Таким образом, мундирные платья Екатерининской эпохи состояли из лифа, юбки и верхнего распашного платья, украшенного форменным шитьем с медными золочеными пуговицами.

В монографиях, посвященных истории русского костюма, мундирное платье Екатерины II по форме Конного полка (1773 г.) описывается следующим образом: «На фижмах, верхнее платье из синего шелка, распашное, с отложным воротником и длинными откидными рукавами. Спинка приталенная, от талии заложена мягкими складками, со шлейфом. Нижнее платье из красного шелка, рукава из синего с красными обшлагами. Воротник, низ откидного рукава, обшлага, полочки распашного платья и перед нижнего выложены форменным золотым галуном с городками. Декор платья дополняют гладкие золоченые пуговицы»134.

Таким образом, с легкой руки Екатерины II в императорской семье сложилась прочная традиция ношения мундирных платьев, которая просуществовала с 60-х гг. XVIII в. до 1917 г. Следует подчеркнуть, что традиция ношения мундирных платьев, как правило, не выходила за рамки собственно императорской семьи. В мундирных платьях императрицы и великие княжны появлялись на парадах, полковых праздниках, принимали во дворце военачальников. Цвет платья и его форменное шитье полностью соответствовали цветовому решению и декору формы того или иного полка, шефом которого являлись женщины императорской фамилии.

Следует уточнить, что были шефы из числа великих княгинь, например великая княгиня Александра Иосифовна – шеф Кирасирского полка. Но при этом мундирных платьев они, как правило, не носили135. В целом мундирные платья были исторической прерогативой женской части семьи правящего императора. Но в любом правиле есть исключения. Так, 19 марта 1914 г. вдовствующая императрица Мария Федоровна записала в дневнике: «В 10 4/4 отправилась в Царское136 на манеж, где должен был состояться парад гвардейских драгунов, чьим шефом является теперь М. П.137 На ней была военная униформа, и она прямо-таки сияла от удовольствия, что играет первую скрипку. Приветствовала она всех по-военному – взмахом руки, что было невероятно комично. Затем был большой обед с полком и полковыми дамами»138.

В первой четверти XIX в., в эпоху наполеоновских войн, стиль милитари в женской одежде выходит за рамки императорской семьи. Это уже не были мундирные платья Екатерининской эпохи в полном смысле слова. Скорее всего, это вольные стилизации элементов женского туалета на военную тему. «Гроза двенадцатого года» прямо отразилась на женской моде того времени, сделав популярными различные военизированные вставки. Особой популярностью пользовались элементы яркой и красивой гусарской формы. Этой моде следовали и в императорской семье. Так, и у вдовствующей императрицы Марии Федоровны в 1815 г. появилось малиновое платье, расшитое шелковым шнуром, напоминающим по шитью и цвету форму лейб-гвардии Гусарского полка, которая включала в себя малиновый доломан со шнурами на груди. У этого платья есть своя история. Еще при Екатерине II наследник-цесаревич и великий князь Павел Петрович стал шефом Гусарского полка. Будучи императором, Павел I причисляет Гусарский полк к гвардии. В это время и вводится новая парадная форма, включавшая малиновый доломан со шнурами. В свою очередь жена Павла I императрица Мария Федоровна покровительствовала этому полку, поэтому и ее платье, сшитое в 1815 г., можно отнести к разряду мундирных платьев. В архивных документах это платье упоминается как «платье малиновое, в коем Ее Величество изволила присутствовать на смотре Польских войск в Варшаве в 1818 году. К оному перчатки и сапожки».

Возрождение традиции ношения «классических» мундирных платьев в императорской семье происходит в период тридцатилетнего правления Николая I. Он, офицер по призванию, высоко ценивший и умевший носить военную форму, одевает в мундир не только всю страну, но и свою жену с дочерьми. Порядку ношения любой формы в то время придавалось огромное значение. Так, были случаи, когда студентов исключали из университетов за расстегнутый крючок на форменном мундире. Даже при Императорском дворе для статс-дам и фрейлин ввели форму придворного платья с жесткой регламентацией цвета, ширины золотого или серебряного шитья, в зависимости от придворного статуса.

Великая княжна Ольга Николаевна в форме 3-го гусарского Елисаветградского полка

Следует подчеркнуть, что в семье Николая I право носить мундирное платье ценилось весьма высоко. По крайней мере, дочери царя считали ношение мундирного платья большой честью. Правда, между отцом и дочерьми подчас происходили столкновения, поскольку в представлениях о красоте в стиле милитари и строгом порядке ношения военной формы у них имелись расхождения во взглядах.

1 января 1845 г. в качестве новогоднего подарка от отца великая княжна Ольга Николаевна получила приказ по Военному ведомству, из которого узнала, что она стала шефом 3-го гусарского Елисаветградского полка. Радости ее не было предела. Однако между отцом и дочерью возник конфликт по поводу кроя формы. Дочь хотела, чтобы «было красиво», а отец, «чтобы было по форме». Спустя годы Ольга Николаевна вспоминала: «Папа непременно хотел нарядить меня так же, включая расшитые чачкиры генерала. Я же протестовала против брюк. Папа настаивал на этом. И впервые в жизни он рассердился на меня. Наконец был найден выход: вышивка должна была быть нашита на мою верховую юбку; со всем же остальным, включая саблю, я согласилась»139.