Ярослав Бабкин - Приключения человека в шляпе

– И много у вас таких прозвищ?

– О, много, сэр, «Туманная» это «Лондон», «Мэгги» – «Магнифисент», «Одноглазая»

– броненосец «Полифем», «Ниффи Джейн» – «Ифигения»… – начал перечислять Фокс. Удовлетворив свое любопытство, я вернулся к делу.

– Итак, речь шла о татуировке у проигравшегося старшины? – все определенно запутывалось, что могло быть общего у матросской татуировки и таинственной статуэтки – артефакта неведомой древней цивилизации?

– Так точно, сэр, старшины торпедной команды.

– И где сейчас этот старшина?

– Понятия не имею, сэр, в Александрии, в порту, у нас вышла заварушка с французами с «Жаннетты», и в суматохе его пырнули кортиком… Последнее, что я слышал, его свезли в александрийский лазарет. А он так и не заплатил мне карточный долг…

– И как зовут этого старшину?

– Кажется, Дик… или Ник… – матрос Фокс задумался, – нет, пожалуй, Рик… – у меня плохая память на имена, сэр, вот в лицо я его так сразу узнаю. Я всегда с первого взгляда запоминаю, кого увидел. Интересно, как я потащу матроса в Александрию опознавать раненного старшину?

– И больше о старшине ничего не известно?

– Почему, известно. Он из Килларни. Ходил на «Чайной Чашке», я хотел сказать крейсере «Цейлон», потом перешел с повышением на «Кошку»…

– Это прекрасно. Но как я могу найти его в Александрии?

– А зачем? Он же вам ничего не должен? – глаза матроса Фокса были полны простодушного непонимания.

– Я хочу узнать, откуда у него татуировка… Эта татуировка точно как на этом рисунке? – я вытащил листок из кармана. (Вот чем хороша униформа морского пехотинца – в ней масса карманов самых разных форм и размеров, на самых неожиданных местах).

– Почти, сэр, вот только здесь… и вот здесь… – Фокс указал пальцем на отдельные элементы узора, – чуть-чуть по-другому, – а Вам нужна именно татуировка того старшины?

– А разве есть какая-то еще такая же?

– Есть… Я смог лишь растерянно открыть рот, не произнося ни звука.

– У нашего боцмана Кробара очень похожая. Я так же молча закрыл рот. Мои таинственные иероглифы, похоже, были довольно популярны в среде британских моряков. В качестве декора…

– Надеюсь, его-то не пырнули кортиком в Александрии?

– О, Кробара так просто не пырнешь, – улыбнулся Фокс, – Вы можете найти его в кладовой… Обнаружив боцмана по указанному адресу, я понял, что имел в виду матрос Фокс,

говоря «так просто не пырнешь». Я человек, прямо скажем, не маленького роста, но боцман был примерно на голову меня выше, и довольно таки крепкого сложения…

– Мистер Сильвестр Кробар?

– Так точно… – я даже немного оробел, бас у боцмана был вполне соответствующий телосложению. После непродолжительного вступления я продемонстрировал ему рисунок узора.

– Похож… – боцман был по-спартански лаконичен.

Лопатообразной ладонью он закатал свой рукав, обнажив внушительный бицепс. Среди якорей и русалок я отчетливо разглядел цепочку затейливого орнамента. У матроса Фокса действительно была отличная зрительная память…

– Если не секрет, откуда она?

– Мне ее наколол один китаец, тут в Адене. Мои глаза загорелись, кажется, я поймал удачу…

– Китаец? Где я могу его найти?

– Может и не китаец. Азиат, в общем. Они все на одно лицо. А где найти, не помню. Где-то рядом с портом. … но удача, похоже, упорно не желала идти мне в руки.

– Ну, хотя бы примерно?

– Буду в городе, может и вспомню. Если ногами пройдусь, вспомню, – великан почесал затылок – у ног своя память… Не все еще потеряно…

– Полагаю экипаж «Джеймса Кука» получит увольнение на берег после этого похода?

– Неплохо бы.

– Если с моей стороны это не будет слишком смело, я бы просил…

– Почему бы не помочь хорошему человеку, – прервал мои витиеватые словеса боцман, – как сойду на берег, помогу. Теперь у меня была хотя бы какая-то ниточка, ведущая к интересующей меня цели. Интересно связана ли статуэтка с историей о книгах и рукописях, скрытых в

Стимфалополисе? Весьма вероятно. Будем искать параллельно. Надо сообщить Карлу о моих находках и попросить его приложить все усилия к выяснению того, где именно

располагался этот античный городок. Пока он будет этим заниматься, я разберусь с татуировкой, а затем придется возвращаться в Египет и приступать к поиску сокровищ Александрийской библиотеки… Сложность была в том, что я оказался в чужом городе, без денег, документов, багажа. С одной стороны поразительное чувство свободы, с другой – понимание

того, что надо что-то есть и где-то жить. К счастью, лейтенант-коммандер Хокинс, рекомендовал меня своей тетушке, что давало шанс на временное пристанище, как минимум пока Карл не вышлет мне денег. Но сначала надо было решить вопрос с документами. Поэтому сойдя на берег, я первым делом направился в военную комендатуру.

– Полковник Монтгомери, – представился сухощавый невысокий офицер, – начальник оперативно-разведывательного отдела Аденской пехотной бригады. Присаживайтесь.

– Спасибо, – я вручил ему справку, выданную доктором Лайвсли, и изложил обстоятельства моего появления в Адене. Полковник внимательно выслушал меня.

– Значит, случайно выпали за борт?

– Совершенно случайно, господин полковник.

– Странно, вы не производите впечатления человека, способного случайно выпасть за борт… – он сделал ударение на слове «случайно».

– Почему Вы так думаете?

– Мой личный опыт подсказывает мне, что тот, кто способен без спасательного круга выжить в центре открытого моря, крайне редко бывает столь рассеян, чтобы на ровном месте выпасть с корабля. И наоборот… Я лишь молча развел руками, давая понять, что уверен в своей позиции.

– Хорошо, – после небольшой паузы сказал полковник, – я выдам вам временное удостоверение личности, но если вы будете намерены покинуть город, даже на короткое время, вам будет необходимо уведомить комендатуру. Сожалею о причиненных неудобствах, но мы вынуждены заботиться о безопасности подданных Британской короны. Надеюсь, вам у нас понравится.

Полковник протянул мне украшенный фиолетовым штемпелем листок желтоватой бумаги, словно по волшебству превращавший меня из сомнительной личности с туманными намерениями в респектабельного и законопослушного члена общества. Меня несколько смутила подозрительность офицера, но после непродолжительного размышления я отбросил сомнения и списал это на профессиональную въедливость. Какое ему, в конце концов, дело до подробностей того, как я оказался в море? Дом семейства Хокинсов оказался внушительной виллой в колониальном стиле, вальяжно расположившейся на каменистом склоне давно потухшего вулкана. При виде безупречного, буквально архетипичного, дворецкого, словно сошедшего со страниц романов Вудхауза, мне показалось, что я вернулся на несколько десятилетий назад

– в патриархальный и чинный довоенный мир… Тетушка Камилла Хокинс подтвердила мои первые впечатления – безумная, джазовая, пропахшая дешевым табаком и бензином современность никак не затронула эту добродушную британскую даму в шелковом платье с белоснежным накрахмаленным воротником. Я вручил ей мое рекомендательное письмо и заверил, что ее племянник Джеймс в прекрасном здравии, но дела службы не предоставляют ему возможности немедленно посетить любимую тетушку.

Со своей стороны леди Камилла ознакомила меня с семейной портретной галереей и в подробностях рассказала об истории рода Хокинсов, с XVIII века снабжавшего Королевский Военно-морской флот первоклассными офицерами.

– А теперь, разрешите пригласить Вас к чаю.

– С преогромным удовольствием, леди Камилла, сочту за честь, – я церемонно поклонился, царившая вокруг атмосфера девятнадцатого века оказала свое облагораживающее воздействие и на мою, развращенную веком двадцатым, персону. Мы прошли на открытую веранду. Там уже беседовали о чем-то две весьма симпатичные юные особы в абсолютно несовременно пышных летних платьях.

– Позвольте мне представить Вам нашего гостя, доцента кафедры древних языков университета Карла Великого, магистра филологии Танкреда Бронна. Я снова поклонился.

– Моя племянница Мелисса, ее компаньонка мадемуазель Полетта Клери… Видимо именно их мне и было необходимо просвещать в области латыни и древнегреческого. Мелисса Хокинс оказалась довольно хрупкой девушкой с чисто

британским сочетанием голубых глаз, молочно белой кожи, при малейшей возможности заливавшейся пунцовым румянцем и густо-черных волос. Ее подруга была шатенкой и выглядела чуть старше. В чертах ее лица промелькнуло что-то знакомое, но я не придал этому значения. Чаепитие было по-английски неспешным и благочинным. Мы обсуждали погоду в Адене в это время года (похоже, для англичан эта тема неизбежна, где бы они не жили), книжные новинки, еще какие-то мелочи. Как-то малозаметно разговор перешел на археологию и римскую историю.