Владимир Ильин - Реальный противник (Пока молчат оракулы)

Мне не оставалось ничего другого, кроме как рассвирепеть. Подтянувшись на подножку, я схватился за руль и резко вывернул его на себя, потом ухватил этого щенка за шиворот и рукав и, упершись ногами в крыло, выбросил его из кабины. Машина влетела в кювет и ткнулась бампером в землю, мотор взревел и заглох, а что было дальше — трудно сказать. При ударе меня отшвырнуло в сторону, и очнулся я уже в кузове грузовика, когда «Урал» мчался на полном ходу…

Сначала мы хотели прикончить всех этих недостойных детей своей матери, но Корреспондент не дал нам этого сделать. Он вдруг принялся обзывать нас «убийцами» и «головорезами», стал шуметь и ругаться — в общем, вел себя неприлично, и тогда лейтенант приказал просто-напросто связать пленных и спрятать их в кустах.

Едва мы управились с этим делом и только-только подняли в кузов Артура и Ромпало, как из-за поворота шоссе опять появились танки.

Мы стали лихорадочно выталкивать машину из кювета на шоссе, потому что мотор только рычал и ни за что не желал заводиться. Но вытянуть такую махину на шоссе не смогла бы и дюжина слонов.

— Эй, что там у вас случилось? — крикнул нам офицер, высунувшись из люка головного танка.

— Да вот, попался новичок-водитель, — ответил Бык, утирая пот со лба. — В дорогу, понимаешь, не вписался, остолоп!.. Может, дернете нас, а?

— Торопимся мы, — заколебался танкист. — Четвертые сутки спим по три часа из-за этого бешеного марша!.. Во жизнь пошла, да?! Ни пожрать по-человечески, ни поспать как следует!..

— Ребята, ну очень нужно! — стоял на своем наш лейтенант. — Нам же штабные начальнички голову оторвут!..

— И скажут, что так и было, — вставил Одессит (Бык бешено сверкнул на него глазами).

— Тьфу ты, мать твою! — с досадой ругнулся танкист, и это мне крайне не понравилось. Потом, опустив голову в люк, он что-то сказал экипажу. — Ладно, цепляйте трос, только по-быстрому!

Через несколько минут «Урал» стоял всеми шестнадцатью колесами на обочине, а мимо, лязгая гусеницами по асфальту, все шла и шла танковая колонна. Куда, интересно, они прут, подумал я. И откуда они только взялись… на нашу голову?!

— Спасибо, мужики, — сказал Бык танкисту. — Теперь я ваш должник, если еще встретимся, обязательно проставлю что полагается!..

— Ты лучше дай закурить, лейтенант, — попросил танкист.

— Да не курим мы, — медленно сказал Бикофф.

— Что — никто? — удивился танкист.

— Ага, — буркнул наш командир.

Наверное, он подумал: кто его знает, какие сигареты курят у н и х. А то ведь такая невинная штучка, как пачка сигарет, может выдать нас с головой. Поэтому он и решил перестраховаться.

Танкист покрутил головой и хмыкнул.

— Чудные вы какие-то! Первый раз встречаю ораву мужиков, которые так берегут свое здоровье!..

В самый неподходящий момент в кузове кто-то громко простонал: то ли обер-капрал, то ли водила. За Ромпало и Артура можно было не беспокоиться: «коммандос» и будучи без сознания не стонут, чтобы не выдать свое присутствие врагу.

Как назло, танкист расслышал стон даже несмотря на скрежет танкового двигателя.

— Кто это у вас в кузове так мается? — с подозрением осведомился он.

Колонна прошла, и на шоссе остались только танк и «Урал». Лейтенант помедлил с ответом. Краем глаза я уловил, как он, словно невзначай, поправил голенище, за которым у него всегда был спрятан вибронож.

На всякий случай я тоже положил палец на предохранитель.

— Да ротный попросил одного бойца добросить до лазарета, — наконец, небрежным тоном сказал Бык. — Третий день, говорит, мучается, бедняга, острой болью в животе…

— Аппендицит, наверное, — авторитетно заявил танкист.

— Наверное, — согласился Бык.

— А, может, нам его отдадите? — вдруг пришло в голову танкисту. — Мы как раз в сторону полевого лазарета идем… А?

Этого нам только еще не хватало!

— Да нет уж, извини, друг, — проговорил Бык. — Ведь потом если что — ротный с меня спросит…

— Ну как знаешь. Тогда бывайте, — сказал танкист и плюнул прямо на гусеницу своего танка.

Бронированное чудовище взревело и рванулось, лихо проюзив по обочине, вслед за колонной.

Мы дружно перевели дух.

Потом Бык одним прыжком перемахнул через задний борт фургона, я и Одессит последовали его примеру. Обер-капрал уже пришел в себя и удивленно таращил на нас глаза. Гаркавка затыкал ему глотку пилоткой.

— Вот что, приятель, — сказал любезно Бык пленному. — Сейчас мы разворачиваемся и возвращаемся в тыл. Сядешь в кабину и учти: если будешь дергаться — получишь пулю в затылок.

— Вы кто? — глухо осведомился капрал сквозь импровизированный кляп Гаркавки.

— Дед пихто, — вмешался Канцевич. — Какая тебе разница?

— Полезай в кабину! — прорычал Бык.

Обер-капрал презрительно сморщился:

— А пошел ты!.. — Идти туда, куда он посылал лейтенанта, мужчине было не к лицу.

— Мы не любим, когда нехорошо ругаются, — сказал я и ударил несговорчивого капрала ребром ладони под горло.

— Гувх, Гаркавка, оттащите его в кусты и примите нужные меры…

Через пару минут ребята вернулись. Рука у Аббревиатуры была в крови, он шипел сквозь зубы и пытался оттереть кровь пучком травы.

— Вы что — убили его? — изменившимся голосом спросил Корреспондент.

Лейтенант набычился.

— Еще слово, — свирепо сказал он, — и я прикажу выбросить вас за борт, понятно вам, гуманист вы этакий?! Тем более, что повода для угрызений вашей больной совести нет: ребята просто-напросто связали капрала и забили ему кляп в глотку… Ну, пару раз им, наверное, пришлось дать ему по морде, чтобы был спокойнее. Верно я говорю, Гувх?

— Этот сукин сын… — со злостью начал Аббревиатура.

— Но-но! — машинально прервал его я. — Выбирай выражения, а?

— Этот нехороший сын собаки, — тщательно выговаривая слова, продолжал Иосиф, — кусается как настоящий сукин сын — последствия черепно-мозговой травмы, не иначе!..

— И ты ввел его в состояние фрустрации? — лениво полюбопытствовал Одессит.

Несмотря на напряжение, мы рассмеялись.

Рамиров отвернулся и стал сосредоточенно глядеть наружу через щель в тенте.

Бык повернулся к водителю:

— Сядешь за руль или составишь компанию своему старшему? Учти, вас до-олго еще не найдут!..

Тот аж взмок от страха, заячья душонка.

— Я… да я… все сделаю… все, что скажете!

— Тогда — мухой в кабину! — приказал лейтенант. — И приведи себя в порядок, не хватало, чтобы патруль остановил нас из-за твоего неряшливого внешнего вида. Кстати: если нас все-таки будут останавливать — делай вид, что ты страдаешь близорукостью. Иначе получишь пулю лично от меня!