Олег Верещагин - Не время для одиночек

5.

Мертвенно-бледное лицо Кольки испугало Райко. Что-то щёлкало в углу, что-то вздыхало, мигали лампочки и табло… В нос и угол рта Кольки уходили трубки, остальное тело было закрыто белой простынёй, но хорошо различалось, что кровать жёсткая, с регуляторами, креплениями и бандажем. Вокруг путались в жутковатом кажущемся хаосе провода и шланги.

Колька Райко видел мёртвых, умирающих, искалеченных и больных, видел кровь и страдания. Но меньше всего он мог представить себе Ветерка — Ветерка! — таким, каким он был сейчас.

Кто угодно — но не он. Не такой каменно-белый.

— Пора, парень, нельзя тебе тут больше, — мужская ладонь коснулась плеча юноши — легко, но властно. Райко обернулся зло. На него смотрело жутковатое лицо — украшенное, если так можно сказать, тремя шрамами, образовывавшими на лбу и скулах гротескную букву П. Копцев, вспомнил Райко фамилию имперского врача, который оказался в Верном проездом и взялся "посмотреть", как он выразился, Стрелкова. Огромный, более чем двухметровый, атлет, врач глядел с неожиданным пониманием, но и строго.

— Он не может… не может быть таким! — выговорил Райко с трудом, подчиняясь движениям ладони врача. — Да поймите же… не может… — он хотел оглянуться ещё раз, но врач вытеснил его в коридор окончательно…

…У Стрелкова были переломы позвоночника в крестцовом отделе и основания свода черепа. Всё тело — сплошная гематома. Рёбра переломаны, разрыв селезёнки, лопнуло левое лёгкое…

Нет, Райко уже знал, что Колька — не умрёт. И это было чудом, и это было правдой — ещё одной чудесной правдой, которую несли с собой имперцы и которая его, пионера со стажем, близко видевшего немало Людей Империи, временами всё равно робеть перед ними. Больше того — этот страхолюдный гигант сказал, что "парень скоро встанет", и Райко принял и это, как должное. Но неподвижность Кольки ужасала…

…Славка Муромцев и Женька Шухин, командир "Стальных волков", сидели внизу, в вестибюле, расстегнув куртки и положив шлемы на пол между ног. На звук шагов Райко они обернулись. Лицо Женьки пересекала длинная царапина, смешно смазанная бактерицидкой. У Славки угол нижней губы зажимала скобка.

— Догнали? — быстро спросил Райко, останавливаясь рядом. Славка усмехнулся здоровой стороной рта — именно к нему бросилась за помощью Элли, но и он опоздал. Вместе со "Стальными Волками" он явился в Стрельцово, когда оттуда уже вытягивался хвост банды. Началась драка, даже со стрельбой, подоспела полиция, но повязать удалось мало кого — основная часть в суматохе ушла.

— Ушли, — так и сказал Женька и пристукнул каблуком в пол — звонкий щелчок понёсся по залу, и Женька смутился и покраснел, как его галстук.

Из перевязочной вышел один из пионеров Шухина, и тот заторопился, отвезти его домой — у парня была разбита свинчаткой голова. Славка остался сидеть — и Райко подсел тоже.

— Почему она поехала к тебе? — хмуро спросил он.

— Колька — мой друг, — слегка косноязычно ответил Муромцев. Райко не сдержал удивления:

— А?!

— Да. Хочешь вынести это на обсуждение совета отряда? — Муромцев смотрел то ли неприязненно, то ли насмешливо, и Райко ответил искренне:

— Глупости. Знаешь, а он… он поступил, как настоящий…

— …идиот! — взорвался вдруг Славка и прижал к губам ладонь. Зашептал: — Он поступил, как идиот. Как Ветерок. Как последний… сссс… и мы в этом виноваты тоже.

На первый взгляд в словах Муромцева не было логики. Но Райко, помедлив, кивнул. Он на самом деле понял, что к чему — или, по крайней мере, был уверен, что понял. Он хотел это сказать, но дверь хлопнула — и под возмущённый окрик дежурной медсестры в вестибюль вбежала Элли. Огляделась невидяще — и бегом, да что там — почти что прыжками, ринулась к лестнице, ведущей в палаты.

Наркотическое забытьё, призванное охранить от боли, было ужасно. Колька всё понимал, всё осознавал, но не мог очнуться. Иногда из черноты вокруг с грохотом выезжал дорожный каток, и, медленно, неотвратимо вырастая, накатывался всей тяжестью на беспомощного юношу. Он, этот каток, проходил, оставляя боль в раздавленном, но почему-то ещё живом теле — и Колька в смертельной тоске силился закричать, но его не слушались ни тело, ни язык, ни глаза. Он думал, что это смерть, и смерть была ужасна именно своей бесконечностью и безнадёжностью. Навязчиво вспоминалось где-то читанное или слышанное —

Вечность спустя в этой ужасной тьме появился свет. Похожий на свет свечи… да нет, это и была свеча — её держала в руке девушка с неразличимым лицом, но фигурой, словно бы сотканной из белого сияния. Колька не мог разглядеть — кто это, во что она одета… Он просто знал, что, если сможет дойти до неё, до свечи в её руке — он будет спасён.

Он дотянулся. И открыл глаза…

…Над ним был белый потолок. Рядом, в кресле, сидел знакомый мальчишка — вроде бы Колька его помнил. Мальчишка опустил номер "Костра", который читал. Встретился взглядом с Колькой, глаза расширились, рот приоткрылся, мальчишка уронил журнал и крикнул в сторону второй кровати, на которой кто-то лежал:

— Он в себя пришёл!!!

Потом — нажал кнопку на пульте. Колька хотел подтвердить, что да, пришёл, всё в порядке… но ему внезапно стало очень-очень хорошо, потому что, уплывая обратно в сон — уже обычный сон — он увидел склонившуюся над ним девушку. И теперь он мог различить лицо, которого не видел там — лицо Элли.

— Ты… была… там… — одними губами произнёс он, стараясь удержаться в сознании для того, чтобы договорить, обязательно договорить! — Ты… там… была… ты спасла… меня… Я помню…

6.

Больше всего Колька удивился, когда узнал, что за те четыре дня, что он был без сознания, у его постели дежурили, сменяясь каждые четыре часа, ребята изо всех отрядов Верного. Ну, он бы понял ещё, если бы Славка. Ну, пусть ещё кто-то из его знакомых, которые, может быть, даже считали себя его товарищами. Но — двадцать четыре человека, из которых три четверти он только в лицо и знал, и то плохо!

— Элли, — по-тихому сообщил Славка, когда принёс фрукты, — тут сидела все четверо суток. Спала вон — на соседней кровати. Не отходила от тебя.

Колька была ещё очень слаб и почти неподвижен — и теперь почувствовал, что у него мокрые глаза. А Славка, как ни в чём не бывало, продолжал:

— Ребята хотят сместить Райко. Говорят, что всё это из-за него. Из-за вашей ссоры…