Антон Первушин - Львиное Сердце
Так или иначе, но с тех пор места, непосредственно прилегающие к Четвертому энергоблоку, считались сравнительно безопасными. Если здесь и были какие-то артефакты О-Сознания, то их растащили на продажу еще в двенадцатом-тринадцатом годах. Затем аномальная активность сильно спала, и новые артефакты почти не рождались. А из-за высокого радиационного фона Саркофаг обходили стороной даже мутанты. Другое дело — Второй и Третий энергоблоки, которые, по слухам, все еще таили несметные богатства и через которые можно было пройти в пространственные карманы типа Оазиса или Пляжа. Казалось, тема Четвертого энергоблока закрыта раз и навсегда, однако все еще находились мрачные пророки, которые утверждали, что Саркофаг заскучал и проголодался, давно не пробовав свежей крови. Если когда-нибудь их пророчества сбудутся, Плюмбум не удивится. Зона горазда на сюрпризы и очень не любит, когда кто-то пренебрегает ее жестокими чудесами.
Виктор как раз закончил рекогносцировку местности, определив конфигурацию стационарных аномалий, и возвращался в лагерь, когда от «камбуза» потянуло запахом жареного лука и подкопченной колбасы. Рот мгновенно наполнился слюной, сталкер сглотнул и понял, что чертовски голоден. Надо бы держаться поближе к кухне.
Подойдя, Плюмбум обнаружил Толика Узбека — штатного кухмейстера экспедиции — сидящим в сторонке, посреди компании четверых бездельников, покуривающих и сладко принюхивающихся. Пар, валивший от котла, застилал фигуру повара, колдовавшего над варевом. Зрелище было настолько неожиданным, что Плюмбум не стал устраивать разборку Толе, явно увиливающему от своих прямых обязанностей, и только спросил:
— Это кто там так… наяривает?
— Да шведка… — фыркнул Толя. — Вот чумовая баба! Вы бы, господин Свинцов, сходили, спросили, скоро ли жратва готова будет, а то я прямо боюсь. Зашибет еще ненароком половником.
И действительно, приблизившись, Плюмбум увидел раскрасневшуюся и потную Ким.
— Аха, гхосподин Свинцов! — радостно воскликнула она. — Вы у нахс альфа-схамец, вхам и перхвая порхция!
И прежде чем Плюмбум успел что-то сказать, шведка подхватила пластмассовую миску с раскладного столика, плюхнула в нее половник ароматного варева из котла, добавила что-то с шипящего противня и протянула ему.
— Скхажите всем, вхсе гхатово! — повелела она. — Пхерерыв на обхед!
Впрочем, созывать мужиков не пришлось — они сами потянулись на запах.
Виктор отошел с сторону и заглянул в миску. И не поверил глазам. Симпатичная горка жареной картошки с колбасой, плававшей в озерце томатного соуса, была увенчана желтым глазком яичницы. Картошка, колбаса, томатная паста — это понятно, он сам их заказывал. Но яичница? На Клондайке не бывает свежих яиц, они тухнут еще в Аризоне, — уверял Джек Лондон. Так же и Плюмбум с уверенностью мог сказать, что в Зоне не бывает целых яиц, они бьются еще на Кордоне. А вот поди ж ты… И ни разу не тухлое, а очень даже свежее…
«Люблю женщин, которые умеют готовить, — подумал Виктор, уплетая „профессорский“ обед. — Как она сказала? Альфа-самец? Сразу видно, знает толк в мужиках…»
Он подождал, пока толпа у кухни рассосется, и вернулся к Ким.
— Спасибо. Давно так вкусно не ел. Но откуда яйца?
Профессор улыбнулась:
— А, эхто схюрприз. Мне был нухджен авхтофургон с хорошей ахмортизацией, я и вхозила в них яйца, чтобы прховерить. А пхотом рхешила прихватить немного с собой.
— Сюрприз удался!
— Отхлично. А тхеперь — за дело! Похлагаю, с лахгерем мы закончили?
— В общем и целом да.
— Тхогда начхинайте рахгхружать экскхаватор. И пхришлите сюда эхтого Толю. Пхусть моет пхосуду.
«И когда это я к тебе в креативные менеджеры нанимался?» — подумал Плюмбум.
Но возмущаться не стал. Сытый желудок не располагал к спорам. На что, скорее всего, и был расчет. Нет, стервы все же эти бабы, даже те, которые готовить умеют…
Пока спускали с транспортной платформы малютку «Hitachi», пока экскаваторщик Лева разбирался с управлением и пробовал грунт «на зубок», профессорша успела исчезнуть. Только что вот вроде стояла рядом со всеми, а через секунду — ушла по-английски, не прощаясь. Плюмбум завертел головой и увидел доцента Мышкина — того самого консультанта из ФИАН, которого пригласили сопровождать экспедицию. Был этот Мышкин маленьким неприметным молчуном, всю дорогу сидел над своим унибуком, попыхивал электронной сигаретой и не обменялся с попутчиками даже парой слов. Вот и сейчас он стоял в стороне, выпускал из уголка рта никотиновый пар и на лице его читалось что-то вроде: «Печально я гляжу на наше поколенье…»
Плюмбум попытался вспомнить, как доцента зовут, хотел уже заглянуть в ПДА, где в числе прочего хранились досье на всех участников экспедиции, но потом досадливо поморщился. Проклятый Тропник! По рукам связал!.. И по ногам.
— Господин Мышкин, — обратился Виктор к ученому. — Вы не видели, куда пошла профессор Райка?
— Э-э-э… мнэээ… — протянул Мышкин. — Кажется, она направлялась туда, — он указал на Саркофаг.
— Вы уверены? — удивился Плюмбум.
— Во всяком случае она была в костюме высшей защиты.
— Очень интересно. Спасибо.
И Плюмбум поспешил в трейлер-лабораторию. Один из комбинезонов «Сева» действительно пропал. Виктор без смущения переоделся во второй, привычно проверил систему герметизации, работу клапанов, давление в баллоне с воздушной смесью и заряд аккумуляторов. После чего отправился разыскивать Ким. Не то чтобы он за нее опасался. Скорее, опасался ее. В конце концов он не пес, чью верность можно купить миской жратвы. Плюмбум ни минуты не сомневался, что Ким преследует собственные интересы, которые, вполне возможно, идут вразрез с интересами «Норд Ривер» и уж точно противоречат его интересам. А следовательно, за ней нужен глаз да глаз.
Спускаясь по лесенке из трейлера, Виктор еще раз помянул Тропника недобрым словом. Перед выходом стоило бы связаться с Алексом и Борей, посоветоваться или по крайней мере предупредить, что отправляется в незапланированную ходку на Четвертый энергоблок. Но… что толку сожалеть о том, чего нельзя изменить? Придется работать в автономном режиме…
Вблизи Саркофаг по-настоящему впечатлял. Он возвышался над головой — темный, блестящий, пугающий. Попискивал детектор аномалий, учуявший молодую «электру» справа от входа в пристройку. Заходился дозиметр — здесь было по-настоящему «грязно». Дверной проем пристройки отпугивал беспросветно глухой тьмой, сама стальная дверь валялась рядом, поросшая стелющейся разновидностью «жгучего пуха». Плюмбум сбросил с плеча автомат, взял его наизготовку и, включив нашлемный фонарь, поспешно шагнул в проем — снаружи слишком разыгрывалось воображение, а опасности внутри если и есть, то они реальны, и с ними всегда можно разобраться.