Владимир Ильин - Сны замедленного действия
Как Анна Павловна Круглова, приходит мне на ум мгновенная аналогия.
В коридоре слышится хлопанье дверей, потом раздаются чьи-то голоса и шарканье шлепанцев. Наверное, больные, разбуженные грохотом выбитой двери, стремятся уяснить, что происходит.
Нагорнов окончательно берет бразды правления в свои руки. Ножину он командует выйти в коридор, чтобы успокоить больных и заставить их вернуться на свои места, Круглова отправляет караулить подступы к столику дежурной, чтобы любопытные не нарушили «целостность места происшествия», по выражению капитана. Меня он оставляет в палате Спящих, а сам устремляется звонить коллегам.
Оставшись один, я бегло диагностирую тела Спящих с помощью «мобила» и убеждаюсь, что Ножин был прав. Никаких пагубных последствий для здоровья моих подопечных отключение приборов не повлекло. Все живы, здоровы, дышат и активно мыслят во сне.
Но именно в этом-то и заключается пугающая аномалия.
Если Нагорнов прав, то кто-то хотел убить Спящих. Самым простым и не вызывающим особых подозрений способом. Вначале этот кто-то устранил дежурную медсестру, да так, чтобы смерть ее выглядела вполне естественной. Надо будет подсказать Нагорнову, чтобы проверили все окна и двери в больнице: ведь убийца мог проникнуть в больницу извне.
Пока что все свидетельствует в пользу версии о причастности спецслужб. Если феномен Спящих явился следствием их преступных экспериментов, то теперь соответствующие ведомства любым способом будут стараться замести следы, чтобы не допустить утечки информации. В том числе – и таким кардинальным…
Значит, и меня намереваются отправить на тот свет, потому что я путаюсь кое у кого под ногами.
Правда, некоторые вещи не укладываются ни в какие рамки.
Например, почему эксперимент решили ставить не в закрытых лабораторных условиях, где ситуация от начала до конца оставалась бы под контролем, а в масштабах целого города? Или неведомому воздействию подвержена лишь очень малая часть населения, и экспериментаторы хотели осуществить первоначальный отбор опытных образцов из большой массы человеческого материала?
Но тогда почему, вместо того чтобы эвакуировать выявленные объекты экспериментов (уж для этого у спецведомств полномочий и возможностей – хоть отбавляй!) из Мапряльска, авторы опыта пришли к выводу о необходимости их ликвидации?
Не получили санкции свыше на продолжение экспериментов? Или просто-напросто посчитали, что ситуация выходит из-под их контроля?
Может быть, воздействие на человеческую психику, которое они предприняли, превратило обычных людей в этаких мутантов-перерожденцев и наделило их экстраординарными способностями?
С учетом факта чудесного выживания людей, лежащих в этой палате, фантастикой это уже не кажется.
Что, если их теперь вообще невозможно ликвидировать – во всяком случае, обычными средствами? И что, если, несмотря на видимую беззащитность, они все-таки способны защищаться и даже убивать? Не их ли рук (или какого-нибудь вновь приобретенного органа психокинетического воздействия) дело – внешне обыденные смерти Анны Кругловой и этой девушки Лены?
Неужели я вообще иду по неверному пути, и дело совсем в другом?
Может быть, я зря виню во всем отечественные органы безопасности? Не имеет ли феномен Спячки иное, и совсем даже не земное происхождение? И может быть, те, кого я принимаю за невинных и беспомощных жертв преступных экспериментов, на самом деле – зародыш гигантской опасности для всей планеты?
Кто знает, какими они станут и что предпримут, когда очнутся от сна?
А пока они спят. Мирно спят, спокойно… Только кто может поручиться, что их сон – не мина замедленного действия, подложенная неведомыми пришельцами под всю нашу цивилизацию?
Мне невольно становится страшно.
Но не необычных пациентов, неподвижно распростертых передо мной, я сейчас опасаюсь.
Себя, своих мыслей я боюсь гораздо больше.
Потому что если я сумею уверить себя в том, что Спящие – это марионетки, слепые орудия в руках противников Земли, то я сумею убедить себя и в том, что все средства и способы хороши, чтобы устранить угрозу безопасности людей. Даже если для этого придется убить спящего человека. Даже – ребенка…
* * *
Расследование трагедии в больнице завершается поздно ночью. К этому времени я успеваю настолько отупеть под влиянием впечатлений сегодняшнего дня, что в памяти откладываются лишь некоторые фрагменты этой безумной ночи.
…Как уносят в морг на носилках накрытое простыней тело медсестры Елены Ефимовой, и так и не заснувшие больше больные молча расступаются, уступая дорогу санитарам…
…Как Нагорнов вместе со своими коллегами в милицейской форме и в штатском снует по отделению, тщетно стремясь обнаружить хоть какие-нибудь следы, оставленные неизвестным злоумышленником…
…Как Ножин сбивчиво, размахивая руками, что-то объясняет милиционерам и вызванному из дома Шагивалееву…
…Как Константин Круглов бурно реагирует на просьбу одного из оперативников очистить помещение, дабы не мешать проведению дознания, и лишь вовремя подоспевший Евгений спасает своего товарища по работе от боксерского нокдауна…
Полностью в себя я прихожу лишь тогда, когда оперативники заканчивают работу на месте происшествия и наша прежняя компания оказывается за пределами больницы.
Свежий ветерок овевает мое лицо, пытаясь не дать мне заснуть, но его усилий хватает ненадолго. Голова, словно налитая ртутью, то и дело норовит склониться на грудь, и приходится усилием воли удерживать ее в вертикальном положении.
Так получается, что Круглов уезжает с Ножиным, а мы с Нагорновым садимся в расхристанный милицейский «уазик», в котором, несмотря на тряску, мне становится совсем скверно. Временами я проваливаюсь в черную яму забытья, из которой меня выдергивают лишь особо громкие восклицания Нагорнова, который ведет светскую беседу. Причем не с водителем «уазика», а со мной…
Немудрено, что мое несчастное, измученное за этот проклятый день сознание воспринимает лишь отдельные отрывки из монолога капитана:
– …бур-бур-бур… Ключ от палаты так и не нашелся, хоть мы перевернули там все вверх дном!.. Бур-бур-бур… входная дверь вообще-то по инструкции должна была запираться на ночь дежурной по отделению, но сделала ли она это – вопрос… Бур-бур-бур… отпечатков, сволочи, даже не оставили… бур-бур… Что ты думаешь, Лен, о… бур-бур?..
– А? – рывком вскидываю я голову, выныривая на поверхность дремоты. – Ты о чем, Женя?
– Спишь, что ли? – с легким неудовольствием осведомляется Нагорнов, на секунду оборачиваясь ко мне. Потом с иронией добавляет: – Тоже мне, нашел время!..