Олег Верещагин - Оруженосец
Снаружи вышло солнце — светило резко и тревожно, снег дымился, исчезая, лежали чёткие тени. По–прежнему дул ветер.
Мир больше не оставлял сомнений в своей реальности. Как бы дико это не выглядело.
Пашка со стоном поднялся на ноги и вскрикнул. В неподвижности он кое–как прогрел своим телом прилегавшую одежду. Теперь же к телу прилипли мокрые, почти ледяные участки.
Пашка медленными движениями обшарил карманы. И сам удивился. В левом кармане он наткнулся на бандану — чёрную, с белой головой волка. А справа внутри брючины висел в самодельном чехле туристский нож со сменными лезвиями — собственно нож, пилка, уширенное лезвие, отвёртка… Набор был там всегда, Пашка про него и не помнил толком. А в монетном кармане оказалась зажигалка!!! С галогеновым фонариком!!!
Включив его, мальчишка повёл лучом и убедился, что пещера довольно большая, а главное — обжитая. Синеватый призрачный луч наткнулся на кострище. И — чёрт! — сложенные рядом дрова, сушняк и полешки. Ну что стоило — осмотреться сразу, как вошёл сюда! Что стоило?! Барррран!!! А теперь будет воспаление лёгких, угрюмо подумал мальчишка, уже поспешно складывая костёр — привычными заученными движениями.
Дрова оказались сухими. Пашка, сидя на корточках, подкладывал, сдерживая нетерпение, веточки побольше — и вскоре с длинным громким выдохом протянул ладони почти в огонь. Посидел с полминуты и стал выбирать ветки, на которые можно повесить одежду. А потом раскочегарил второй костёр — в двух метрах от первого вглубь пещеры…
…Через пять минут Пашка сидел на корточках в окружении сушащихся вещей между двумя кострами и приходил в себя.
Не оставалось сомнений — каким–то чу… вывертом природы, чудом это называть не хотелось — он оказался перенесён… куда? Какие–то горы, предгорья… и главное — погода не летняя. Не то весна, не то осень… То есть… то есть такого в принципе нигде на Земле быть не может, если на Тамбовщине — июль!!!
Не, может. Какое–нибудь плато Путоран. Или Исландия. Правда, неясно, как же всё–таки… Пашка помотал головой. Поёжился и несколько раз ткнул себя кулаком в висок, чтобы выколотить из головы мысли о том, что творится дома. Хотя… может, ещё ничего и не творится. Решили, что спозаранку умотал гулять. И до вечера не хватятся — не Москва, мало ли, где может ошиваться четырнадцатилетний парень? Но потооооооом…
— Да нет, не надо! — Пашка снова сунул себя кулаком в висок. Поймал себя на том, что это какой–то нехороший жест и заставил себя опустить руку. А то ещё чокнешься…
Но всё–таки — куда выбираться? Мальчишка рассеянно пощупал висящую одежду — она активно сохла, и простуды, кажется, не наблюдалось. Повезло. Хоть в этом. Захотелось смеяться, но Пашка кое–как справился с этим смехом… и тут же понял, что опять пихает себя кулаком в висок.
А что если это не Земля?
В смысле — не его время… или не его пространство?
Что если сбылась–таки его мечта?
— Ну к чёрту, — пробормотал Пашка. Этого просто не могло быть. Фантастические книжки — они и есть фантастические книжки. Их не бывает в реальности, их авторы выдумывают. Но теперь он просто не мог отвязаться от этой мысли, хотя, морщась, продолжал нажимать на висок снова и снова. В голову лезли самые неприятные моменты, связанные с попаданием в чужие миры земных подростков. — Не может этого быть! — вскрикнул Пашка. И снова дико уставился наружу, где по солнечной траве неслись резкие тени облаков. — Не, я так с ума сойду, — подвёл он итог.
Вообще Пашка был не так уж далёк от истины. Человеческий разум вполне может выкинуть такую штуку, попав в непривычные или страшные условия. Мальчишка понял, что понимает это — и немного успокоился.
Бесконечно сидеть в пещере было совершенно бессмысленно хотя бы потому, что запас дров невелик, а еды нет вообще. Обсохнув и согревшись, Пашка, кстати, ощутил жуткую жажду. Настолько нестерпимую, что даже хныкнул — ему показалось, что в горло заснули до желудка длиннющий ёршик для мытья посуды и при каждом глотке неспешно, вдумчиво поворачивают.
Мальчишка оделся и, подумав, перевязал волосы банданой, а нож вывесил открыто. От прикосновения горячей одежды к телу на секунду даже подумалось, что и снаружи тепло…
Но нет. Не было снаружи тепло, дул по–прежнему холодный ветер, хотя тучи–облака почти снесло. И вообще Пашка каким–то шестым чувством понял: нет, это всё–таки весна. Только ранняя или холодная.
Стоя у пещеры, он опять огляделся, но уже внимательно. Нигде — ни единого признака человеческого жилья или просто следа человека (но в пещере–то было кострище…) Кругом были горы, холмы, блестящие известняковые выходы, тундра какая–то. И только на юге — далеко–далеко — синела призрачная полоска. Скорей всего, это был лес. И Пашка решил, что пойдёт туда и только туда. Он и сам не мог бы объяснить, почему его туда тянет. Скорей всего, это был генетический зов русского человека: в лесу — безопасность, на открытом месте — беда, в горах — зло…
— Может, я сошёл с ума? — даже с некоторой надеждой спросил Пашка. Ему не хотелось никуда идти. Ясно было, что кроссовки промокнут опять с первых же шагов, а редкие летящие по солнечному небу редкие клочья в каждую секунду могут смениться прежними тучами.
Правда, делать всё равно было нечего. Пашка несколько раз выругался погаже и зашагал на юг — к лесу…
…Спустя три часа, когда солнце перевалило зенит и тихо ползло на закат, мальчишка всё ещё шагал — ни разу за это время не остановившись — по мокрой равнине, где под жухлой травой тут и там прятались лужи, лужицы, а то и целые озерца. Плюс у всего этого был один — в первой же луже Пашка напился от души. Вода была ледяной, но зато растворила ёршик в горле.
Пустошь не была безжизненной. Тут оказалось полным–полно всякой разной птицы… и мысли мальчишки стали обращаться в сторону голода. Не сказать, что он хотел есть так же, как недавно пить… но всё–таки ел он последний раз вчера вечером. В довершение всего — Пашка нет–нет, да и оглядывался — на севере появилась и неуклонно ползла следом во всё небо чёрная туча. Краёв у которой — кроме переднего, движущегося с медленной угрозой — не наблюдалось… Что там тащила эта туча в себе — чёрт его знает, но явно ничего приятного для одинокого и не по сезону одетого пацана.
В этой картине было столько неприятного, что Пашка раздумывал было — наддать бегом к лесу. Но вовремя сообразил, что бежать до этого самого леса ему придётся дня два, не меньше — всяко туча окажется там раньше, и трепыхаться уже нечего. Правда… был вариант вернуться назад, в пещеру. Но что он там забыл и сколько там придётся просидеть?