Антон Первушин - Отдел Массаракш

- Коль нам пришелся не по нраву, - откликнулся рифмоплет, - перо в бочину и в канаву!

- В лес отнесем, - сказал Бельмастый. - А там упыри подберут.

Они легко и бесшумно поднялись. Сверкнули красными бликами ножи, хорошие армейские тесаки, но Птицелов был уже наготове. И когда Бельмастый наклонился над ним, Птицелов откатился в сторону, вскочил, сорвал со стены карабин.

- Стоять, свинорылые! - крикнул он и Демонстративно передернул затвор.

- Что?! Где?! - переполошился спросонья третий разведчик.

Узрев едва ли не перед самым носом ствол карабина, Затворник воздел руки и застыл с открытым ртом.

- Ты чего, паря? - пробормотал Бельмастый, пряча нож за голенище. - Приснилось что?

- Я все слышал, упыри вонючие, - сказал Птицелов. - Совсем озверели в лесах, своего брата-мутанта нe жалеете.

- Если ты нам друг и брат, - заметил Шестипалый, - возвращай ружье в обрат.

- Заткнись, рифмоплет, - откликнулся Птицелов. - Из-за моей обувки да ружьишка старого жизни меня решить хотите… Думаете, я тупой?… Вояки сраные…

- Мужики, вы чего?! - спросил Затворник, который так ничего и не понял в этой мизансцене. - Какое ружьишко? Птицелова ружьишко? Дык из него только мелких птах стрелять…

- Ты вот что, Птицелов, - сказал Бельмастый. - Остынь. Не тронем мы тебя, пошутили…

- Врешь, Бельмастый, - сказал Птицелов. - Меня не проведешь, я вранье чую. А ну, пропустите!

Он перешагнул через Затворника, все еще не могущего взять в толк, что происходит, и крадучись вдоль стен, не спуская глаз с разведчиков, пробрался к выходу. Толкнул задом дверь, вывалился наружу.

- Ты, Затворник, глупый гусь, - услышал Птицелов напоследок, - за тебя еще возьмусь…

Дверь захлопнулась. Не разбирая дороги, Птицелов кинулся в лес. Он понимал, что так просто ему уйти не дадут. Оставалась одна надежда, что до утра разведчики из своей хижины носу не высунут, упырей побоятся. Птицелов, конечно, тоже боялся упырей, но выбора у него не было. И на засеке упыри, и в лесу. Только те, которые на засеке, похуже лесных будут.

Никогда не слышал, чтобы четвероногие упыри своих жрали. А вот двуногие…

Перемахивая через трухлявые стволы, ныряя под толстые сучья, нависающие над узкой звериной тропой, что вела от хижины в чащу, Птицелов жаждал лишь одного - уйти от засеки как можно дальше. Едва рассветет, разведчики кинутся в погоню. Из-за карабина и добротных ботинок. А пуще всего - из-за боязни, что беглец наведет на них солдатский патруль.

Не такая уж и плохая мысль, подумал Птицелов ожесточенно. Они мне никто. Они уже не мутанты даже, а звери лесные. Из-за таких, как они, солдаты лютуют. И байки про кровожадных южных упырей среди северян из-за таких вот разведчиков…

Он едва успел затормозить. Взбил тучу палой листвы, шлепнулся на задницу, выронил карабин.

Ну вот, успел подумать Птицелов, прямо как в маминой сказке: от Лесоруба ушел, от разведчиков ушел, а от тебя, упырь лесной…

Матерый упырь, преградивший ему путь, сел на задние лапы, вздел пушистую морду к мутному фосфоресцирующему небу и захохотал.

- Люди, - проворчал упырь, обнюхав карабин. - Много железа, мало мозгов. Птицелов все еще сидел на заднице - ни жив ни мертв. И все-таки скорее жив, чем мертв. Огромный упырь, самый крупный из всех, что Птицелову доводилось встречать, судя по всему, настроен был дружелюбно.

Когда упырь отсмеялся - хотя смех этот мало напоминал человеческий - он принялся разглядывать Птицелова, свесив лобастую голову набок, вывалив длинный черный язык. И не было в его облике ничего, внушающего ужас. Правда, большой. Громадный просто.

- Выродок? - спросил он. - Охотник?

- Да, - признался Птицелов.

А чего врать?

Упырь широко раззявил черную пасть, блеснув редкими зубами. Не поймешь, то ли зевнул, то ли припугнул. Захлопнул пасть, клацнув клыками. Спросил:

- Охотников моего народа убивал?

Птицелов понурил голову. Вот так вопрос.

Жизни и смерти вопрос.

- Случалось, - ответил он.

Круглые глаза-плошки упыря озарились внутренним огнем. Сердце Птицелова пропустило пару ударов, тело стало ватным. Безразличие охватило мутанта, но вдруг все прошло. Упырь погасил взор, отвернул морду.

- Правильно, - пробурчал он. - Колдун так и сказал: мутант, который не врет. Встретишь, испытай его, сказал Колдун. Если соврет… не тот.

Птицелов промолчал. Звери лесные, ящеры болотные, птахи небесные, мыши летучие - все прислуживали Колдуну. Этим никого не удивишь за Голубой Змеей. Но никто никогда не сказывал, что Колдуну прислуживают упыри.

- Мне идти надо, - сказал Птицелов. - Если позволишь…

- Погоня за тобой, - отозвался упырь. - Трое. Очень злые. Выродки.

- Догадываюсь, - вздохнул Птицелов. - Убить меня хотят.

- Голодны? - поинтересовался упырь.

Птицелов хмыкнул.

- Сыты, - сказал он. - Опасаются они меня. И ботинки им мои глянулись.

Упырь, яростно почесав за ухом, обронил:

- Люди никогда не сыты.

Птицелов не стал спорить.

- Идти мне пора, - повторил он с тоской. - Светает.

- Идем! - Упырь мотнул тяжелой башкой. - Провожу до заставы.

И он бесшумно потрусил вперед. Птицелов подобрал карабин, зашагал следом. Шли быстро, не слишком петляя. Видно, упырь хорошо знал дорогу к человеческому поселению.

Мировой Свет усилил накал. Потянуло утренним холодком. В лесу пробуждались птахи, перекликались простуженными голосами, но испуганно замолкали, когда упырь и мутант приближались к их гнездовьям. Впрочем, Птицелов не тешил себя иллюзиями. Птахи боялись исключительно упыря. Его все боялись - даже медведь-лакомка спешно покинул усыпанные сладкими ягодами заросли, стоило упырю оказаться неподалеку. Птицелов слегка запыхался, стараясь поспеть за проводником, но был рад радехонек. С таким спутником нигде не пропадешь. Но вот они перемахнули через кювет и выбрались на дорогу.

- Застава там! - Упырь приподнял могучую лапу и-показал направление. - Ступай.

- Как тебя зовут? - спросил Птицелов. - У тебя есть имя?

- У последнего щенка есть имя, - отозвался упырь. - Назови сначала себя.

- Меня зовут Птицеловом.

Упырь фыркнул, помотал лобастой башкой, как будто его опять разбирал смех.

- Зови меня Псоем из клана Итрчей, - сдавленным голосом произнес он. - Это мое почти настоящее имя.

- Хорошо, Псой, - сказал Птицелов. - Я запомню.

- Запомни, - буркнул упырь и добавил: - Мы еще встретимся, Ловец Птиц!

И канул. Только когти шарахнули по бетону. Птицелов проводил его взглядом. Вздохнул, поддернул ремень карабина и зашагал на север.

Заставу Птицелов увидел, как только вышел из-за поворота, оставив за спиной заросли лещины и пахнущий грибами валежник.