Ярослав Бабкин - Ожившие пешки

— Пойдём отсюда, — севшим голосом попросила она, — пожалуйста…

— Кто это? — Волшебница покосилась на последнюю фигурку, — там, где я училась, такого не было. Хотя человеческая фантазия воистину поразительна, когда дело доходит до придумывания всяческих чудовищ…

— Это… это… нет… не надо здесь его называть, — пробормотала Смиона.

— Это Охотник, — сообщил неизвестный голос позади.

Теперь волшебница сообразила. Это было одно из самых древних магических существ, порождённое человеческим сознанием ещё в те времена, когда это сознание теснилось под низкой черепной коробкой с тяжёлыми надбровными дугами. Маги боялись столь древних порождений. В них было слишком много звериного, не понимаемого и не управляемого, поднимавшегося откуда-то из тёмной и непрозрачной глубины подсознания, и переплетавшего эмоции человека и животного. Ведь у животных тоже есть эмоции, и они тоже могут отражаться в магическом зеркале…

Тут её размышления остановились на осознании того факта, что голос был мужской. И следовавшего из него вывода — кто-то спустился за ними вниз.

Огненный шарик сделал быстрый рывок от ниши в направлении входа.

— Осторожнее, вы подожжёте мне шляпу!

Это был человек-мухомор.

— С кем имею честь? — как можно внушительнее поинтересовалась волшебница, попутно бросив взгляд на Смиону.

Та пребывала где-то на тончайшей грани, отделявшей сознание от обморока, и с трудом удерживала вертикальное положение, цепляясь за стену.

— Меня зовут Роб, — сообщил гость.

— Роб?

— Да. Это моё имя.

— А-а-а… понятно. А я Мал… Симахтаб. Волшебница.

— Очень приятно.

— А это Смиона. Она алхимик.

Та издала слабый звук, попробовав что-то ответить и даже смогла отцепиться от стены и не упасть.

— Вы решили осмотреть святилище? — спросил Роб.

— Нас просто заин… Да. Оно показалось нам любопыт… интересным.

Волшебница мигнула подруге, с лица которой всё ещё не до конца сползло выражение ужаса и омерзения.

— Мы пока не до конца привели его в порядок, — сухо заметил Роб, — но основную часть грязи уже смогли удалить. Помещением более столетия не пользовались.

Сим попыталась вообразить, что здесь творилось раньше, если текущий вид этой норы предполагает, что "основная часть грязи уже удалена" и поняла, что её фантазии на это не хватит.

— Вы служитель? — рискнула угадать она.

Роб кивнул.

— И это тоже. Временно. Моё дело распространять истину, а не исполнять ритуалы. Но пока больше некому, это приходится делать мне…

Лицо Смионы, находившейся чуть в сторонке, выглядело так, будто она, отправляясь ко сну, вдруг обнаружила в своей кровати жабу.

— Кстати, я слышал, что вы проходили обучение в одном из запретных городов? — вопросительно заметил Роб.

— Нет-нет, — поспешно ответила волшебница, — я всего-лишь изучала магию и не совершила необходимых посвятительных обрядов…

Взглянув в его глаза, она на всякий случай добавила.

— …пока не совершила…

На самом деле она не особо-то и планировала их совершать, но сумасшедшие жрецы в определённых ситуациях могут быть даже более катастрофичны, чем сумасшедшие маги.

— Очень жаль, — вздохнул Роб, — а я-то надеялся на помощь…

— Увы, вряд ли я смогу быть чем-нибудь полезной, — с несколько избыточной горячностью заверила его волшебница, на всякий случай перемещая огненный шарик в сторону от подруги-алхимика.

Обычно выдержанная и оптимистичная Смиона на этот раз из рук вон плохо контролировала выражение своего лица, которое читалось словно открытая книга. Причём написаны были в этой книге, похоже, исключительно нецензурные выражения. Оставалось надеяться, что в темноте остроты периферийного зрения Роба не хватит, чтобы разглядеть все детали.

— На самом деле, — произнёс тот, сощурившись, когда шарик проследовал мимо, — Охотника я бы тоже полагал излишним. Но ряд наших… м-м-м… друзей, настоял на продолжении обрядов. Они также выступили против включения ещё нескольких повелителей, но тут я всё ещё не оставляю надежды…

Волшебница решила не уточнять, кого именно он хотел включить в состав объектов поклонения. Хотя наиболее мрачные и сомнительные фигуры здесь уже присутствовали, девушке было известно от жрецов-наставников о существовании довольно значительного количества иных весьма малоприятных эмоциональных воплощений…

— Честно говоря, — сказала она, — здесь жутко сыро и душно. Да и там, вверху, наверное, уже закончили…

Она постаралась изобразить самую очаровательную и бездумную улыбку, на которую только была способна. Хоть она и полагала себя опытной и могущественной чародейкой, в этом подземелье, стоя перед человеком с каменным лицом и пылающим взглядом, она чувствовала себя очень неуверенно. Какими бы эфемерными ни казались, на первый взгляд, воплощения эмоций, они могли дать своему прислужнику чудовищную силу. Кто-то из её преподавателей сравнивал их с линзами. Только концентрировали они не свет, а порождённые эмоциями и желаниями возмущения магического зеркала. И ей очень не хотелось оказаться соломинкой в фокусе увеличительного стекла в ясный полдень.

Роб кивнул своей необъятной шляпой, и они зашагали вверх по вырезанным в полу ступеням.

На свежем воздухе их уже ждал бледный, растерянный Укен.

— Ну разве можно так поступать, — запричитал он, — сначала господин лезет в драку, потом вы куда-то пропали…

— Не бойся, — успокоила его волшебница, — мы просто решили немного прогуляться.

— А Родгар? Его же могли убить!

— Ну уж нет, — подошедший виновник похлопал бледного мастера по плечу, — у этого парня с молотком не было ни малейших шансов, Кралог меня кое-чему научил.

Родгар весело подмигнул.

— Кое-чему!? — потрясённо зашептал Укен, и с ужасом посмотрел на стоявшего рядом Кралога.

Гостям выделили небольшую сторожку — добротное бревенчатое сооружение, затерянное в лесу в стороне от большой дороги. Камины у здешних жителей особой популярности не сыскали, а печь света давала мало. Поэтому освещение было возложено на сосновую лучину, зажатую в изгибе забитого в стену гвоздя. На конце широкой смолистой щепки лениво подрагивал оранжево-жёлтый язычок пламени и от него замысловатой каллиграфической вязью тянулась к потолку ниточка дыма.

Даже в этом тусклом свете было заметно расстроенное лицо Смионы.

— Я не хочу в этом участвовать, — очередной раз повторила она, глядя в стену.

Симахтаб вздохнула, и предприняла следующую попытку.