Ярослав Бабкин - Ожившие пешки

— Так точно…

— Действуй.

Воспользовавшись перерывом, Родгар возобновил беседу с алхимиком.

— Ты её единственная подруга. Ты хоть примерно знаешь, где живёт этот чёртов волхв?

Смиона удручённо покачала головой.

— Проклятье! — Родгар чуть заметно хлопнул ладонью по столу, — у меня нет столько людей, чтобы прочесать весь лес на десяток миль вокруг. Мне надо знать хотя бы направление.

Вбежал очередной посетитель. Родгар выжидающе посмотрел на него.

— Ничего, командир, — вздохнул тот.

— Что ж. Значит, у нижнего ручья её тоже не было, — Родгар поставил галочку в списке, — теперь проверьте Гадючий Мох.

— Слушаюсь.

— Значит, не знаешь, — механически повторил он в сторону Смионы, — ладно. Насколько далеко продвинулись твои исследования?

— Если действовать осторожно, то мы уже можем приступать к испытаниям. Хотя лучше было бы ещё немного поработать в плане стабилизации горения…

— Хорошо. Ничто не должно останавливать нашего замысла.

Робко зашёл Укен, и остановился, держа в руках прожжённую и закопчённую шляпу.

— А вот и ты, — не поднимая головы от бумаг, сказал Родгар, — как идут работы?

— Хорошо, ваша милость…

— Что вы уже успели сделать?

— Основная деталь готова. Нужно доработать опорный механизм и крепления. И отлить запасную трубу.

— Ты сможешь в одиночку разогреть тигель до нужной температуры?

— Попробую… — Укен нервно вытер рукой лоб, — но трудно будет удержать жар при литье. Могут быть раковины…

— Мы сможем, в крайнем случае, обойтись без второй трубы?

— Это снизит эффект вдвое…

— Но работать будет?

— Да, ваша милость, будет.

— Очень хорошо…

Укен молча стоял, нервно теребя пальцами края шляпы.

— Можешь идти… — скрипя пером, сказал Родгар.

Тот неловко потоптался, но в итоге остался на прежнем месте.

Родгар удивлённо поднял взгляд от стола.

— Ты что-то хотел ещё сказать?

— Да… хотел… Ваша милость, — говорил мастер с трудом, продолжая растрёпывать несчастный головной убор, — Сим пропала…

— Ты не поверишь, я об этом в курсе.

— Она пропала… — Укен смотрел в пол, — а вы сидите здесь и ничего не делаете…

Он резко поднял голову и посмотрел Родгару прямо в глаза.

— И вместо того, чтобы её искать, вы думаете, как бы без неё обойтись, — его губы задрожали, — вы готовы выбросить человека как ненужный мусор…

У него кончилось дыхание, и он замолк. Смиона глядела на него с удивлением и лёгким ужасом. От неожиданности она даже не смогла найти слов, чтобы как обычно влезть в чужой разговор.

Родгар неестественно бережно опустил перо и встал из-за стола.

— Я действительно думаю, как мы сможем обойтись без Симахтаб, — чуть севшим голосом произнёс он, огибая угол столешницы и подходя к Укену, — здесь ты прав. И я делаю это потому, что я должен обеспечить исполнение замысла вне зависимости от того, что может с кем-нибудь из нас случиться. Мы на войне, и здесь многое случается… А я обязан довести начатое до конца, даже если вообще останусь здесь один…

Он подошёл вплотную к мастеру и посмотрел на него сверху вниз. К сильному удивлению Смионы тот не съёжился и даже не попятился, а упрямо глядел Родгару в глаза.

— Но вот в чём ты ошибаешься, — всё также негромко продолжил тот, положив Укену руку на плечо, — так это в том, что я ничего не делаю. Я делаю. Я чертовски много делаю… Я делаю даже больше, чем это возможно… Просто я делаю это без того, чтобы гарцевать по двору замка с воздетым над головой мечом. Ты понимаешь?

— Возможно, — произнёс Укен, его голос начал слегка, едва заметно, дрожать, — если так, то я ошибся…

— Каждый может ошибиться, — Родгар улыбнулся.

— Постарайтесь её найти… — упавшим голосом попросил мастер, — я ведь даже не успел закончить её портрета.

— Я обязательно постараюсь, — Родгар похлопал его по плечу и снова улыбнулся, — однако если ты ещё раз попробуешь вот так на меня наорать, да ещё и при посторонних, то очень сильно пожалеешь, что вообще родился. Запомни это, пожалуйста.

Укен попятился. Храбрость медленно, но верно оставляла его. Но какие-то фрагменты ещё задержались.

— Я запомню. Но если мне нужно будет сказать вам правду, я всё равно её скажу… — он повернулся и деревянной походкой вышел.

Смиона проводила его неожиданно задумчивым и даже в какой-то степени оценивающим взглядом.

Родгар повернулся к женщине.

— Он славный малый… И честный. Мне даже жалко ему грозить. Но у командира должен быть авторитет.

— Конечно, должен, — продолжая о чём-то думать, согласилась она, — хотя, честно говоря, вот от него я подобного ожидала меньше всего.

Вдоль гор ползли набухшие зимние тучи. Они цеплялись за острия пиков, и те вспарывали их, словно перины, высыпая скопившуюся в облаках влагу холодным дождём.

Одинокий всадник трусил по раскисшей дороге. Уже давно стемнело, и чёрный силуэт замка едва проступал на фоне неба. Нависавший монолитной глыбой, он казался вырубленным из абсолютной тьмы, не тронутой ни единым лучиком пробивавшегося изнутри света. От дороги замок отрезала лишь слегка доработанная архитектором расселина, успешно заменявшая собой ров. Через неё был гостеприимно переброшен узкий дощатый мост.

Копыта застучали по мокрым доскам. Путник шмыгнул носом и протянул руку к бронзовому дверному кольцу, что держала в клюве металлическая голова ворона. Он дважды ударил в дверь и опустил руку. Почти тотчас же открылось маленькое зарешечённое окошко.

— Кто посетил замок Казурро в столь поздний час, — отчаянно борясь с зевотой, поинтересовались изнутри.

— Всего лишь жалкая птаха, застигнутая в горах непогодой, брат мой…

— А, это вы, синьор Эниго, — голос внутри сразу оживился, — заходите же скорее, дон Скилгари уже раз пять справлялся, прибыли ли вы…

Дверь в створке ворот со скрипом распахнулась, пропуская гостя во внутренний двор.

Поднявшись по лестнице, Эниго Катталья отстегнул пояс с кинжалом и передал молчаливому камердинеру. Тот аккуратно положил его на полочку и открыл низенькую дверь с округлым верхом. Дон Скилгари отличался старомодностью.

В комнате было хорошо натоплено. Металлический экран закрывал пламя камина, и свет давали почти одни только свечи.

— Ты хоть переоделся с дороги, Эниго?

Хозяин заложил страницу книги маленьким изящным клинком, похожим скорее на дамский, и повернулся к гостю.

— Братья угостили меня грогом, — слегка поклонился тот.