Коллектив авторов - Невеста зверя (сборник)

Когда Корвин отвернулся, ему показалось, что где-то далеко заиграла музыка – простой мотив музыкальной шкатулки, и беззаботный, и печальный. Как раз такая мелодия, которую можно услышать к утру длинной холодной ночи, когда небо светлеет и поднимается солнце.

Он крепко зажал монетку в кулаке и засунул обе руки глубоко в карманы. «Всего десять центов, – усмехнулся он, – за такое представление». Он медленно направился домой и, шагая в ночи, напевал услышанную песенку.

Стюарт Мур провел на сцене слишком много времени, чтобы это не отразилось на его здоровье, как сказала бы Кейт – девушка с львиным хвостом. Он работал актером, осветителем, режиссером и сценаристом. Он также был корректором в юридической фирме, что не так интересно. А еще он муж и отец, что куда интереснее. Его работы опубликованы в «Палимпсесте» и «Энциклопедии раннего иудаизма».

В настоящее время он пишет докторскую диссертацию, посвященную еврейской Библии, но смысла жизни он не разгадал – во всяком случае, пока.

Когда я жил в Манхэттене, я работал ночами и часто возвращался домой в ранний утренний час через Центральный парк. Один из моих маршрутов лежал через зоопарк, где в это время не спали только тюлени, а плавали кругами в своем бассейне… А еще, если я приходил вовремя, я слышал музыкальные часы Делакорта. Ровно в 8 часов утра бронзовый пингвин пускался в погоню за кенгуру, которая прыгала за козой, преследовавшей гиппопотама, бежавшего за медведем. И аккомпанировала этому Каллиопа – обычно звучала идиллическая, звенящая мелодия вроде «Братец Яков» или «У Мэри был ягненок».

В одно прекрасное утро заводные звери, пустившись в путь по кругу, сыграли самую грустную песню, которую я когда-либо слышал. Я совершенно не помню, что это был за мотив, и, хотя вроде бы слышу его почти так же живо, как и раньше, он ускользает из памяти. В то время я был достаточно молод, но однажды просто представил себя старым-престарым стариком, сжимающим в руке заводную игрушку, которая когда-то, много лет назад, играла печальную песенку, но теперь молчала. Такая песня ассоциировалась у меня с бродячим цирком моей юности (таких цирков уже в те времена почти не осталось: сахарная вата, карусели и паноптикумы).

И на сцену сразу выпрыгнула Кейт. А мне осталось только записать рассказ.

Салим прикрыл глаза от палящего солнца, которое выжгло пустыню до медного цвета. Его конь едва волочил копыта, задыхаясь и увязая в песке. «Я сам виноват, что оказался здесь, – сердито подумал Салим, – и зачем я только отправился в пустыню, на поиски этого дурацкого копья?»

В то утро его отец-эмир призвал к себе Салима и двух его старших братьев.

– Сыны мои, – сказал он, – вы теперь взрослые, сильные муж чины. Вы прекрасные охотники, и ваши копья никогда не пролетают мимо цели. Пришло время вам жениться на невестах, которых я вы брал для вас много лет назад, при вашем рождении. Отправляйтесь к дому предназначенной вам девушки и воткните копье в землю перед ее дверью, чтобы ее семья знала, что время настало.

Салим видел, как его старшие братья с копьями проскакали по деревне. Старший, Джамал, вонзил свое копье в землю перед дверью богатого купца, дочь которого была щербатой. Второй брат, Сулиман, воткнул копье у двери зажиточного караванщика и его дочери-толстушки. Когда настала очередь Салима, он проскакал по всей деревне, но копье из руки не выпустил. Эмир позвал его:

– Салим, почему ты не заявил свои права на невесту? Разве ты не хочешь жениться?

– Конечно, я хочу жениться, – ответил Салим.

Однако он вовсе не хотел брать в жены ту девушку, которую выбрал его отец. Салим видел, как грустно она глядела на сына ювелира, а от него отворачивалась, когда видела его на улице. Как он мог жениться на женщине, которую не любил и которой был не нужен?

И Салим бросил вызов судьбе: он повернул коня и крикнул:

– Пусть мое верное копье само найдет мне жену!

И с этими словами он запустил копье далеко в пустыню.

Отец его разгневался:

– Глупый мальчишка! Я выбрал тебе жену, которая принесла бы нашей семье почет и достаток. Но ты презираешь мою мудрость. Если хочешь, можешь наплевать на мои советы и пожелания, но знай – по этому пути ты пойдешь один.

Устыдившись самого себя за то, что обидел отца, Салим отправился на поиски копья. Может, еще не поздно загладить свою вину, думал он. Но чем дольше он скакал по пустыне, не находя копье, тем больше волновался. «Мое копье всегда было мне верным другом, а теперь завело меня далеко от дома. Не иначе, в дело вмешалась некая злая сила, – думал он про себя. – Но раз уж я сам выбираю свою судьбу, то должен идти туда, куда она меня ведет».

На вершине высокого бархана показалась одинокая акация. Конь заспешил к ней, чувствуя запах воды, что журчала в источнике под деревом. Приблизившись к нему, Салим увидел, что его копье торчит из ствола дерева. Он спешился и пошел за копьем, разочарованный тем, что его поиски здесь и закончились. Но тут он услышал тихий кашель и, подняв голову, увидел обезьянку, примостившуюся высоко в ветвях.

– Ты что, моя будущая невеста? – с усмешкой спросил он ее.

– А то как же, – ответила мартышка.

Салима поразил ее неожиданный ответ: он с ужасом осознал, что оказался наедине с последствиями своего необдуманного поведения.

– Ну что ж, – грустно сказал он. – За душой у тебя ни гроша, но хорошо, что ты хоть говорить умеешь.

– Еще бы! – подтвердила обезьянка, ловко слезая с дерева. – И помни, что ты сам меня выбрал.

– Да, – согласился несчастный Салим, жалея, что не может повернуть копье вспять. Он вскочил на коня и, протянув обезьяне руку, посадил ее рядом. Она прижалась пушистой щекой к его плечу и обняла его длинной рукой за талию. Ноздри Салима наполнил терпкий звериный запах, и сердце его упало.

Всю длинную дорогу домой Салим молчал. Когда он приехал, то показал обезьянке ее комнату. Не говоря ни слова, она легла на старую тахту-ангареб и тут же заснула. Тогда Салим отправился к отцу, неся ему дурные вести.

– Отец, ты был прав, когда бранил меня за глупость, – признался Салим. – Я запустил копье наудачу, в пустыню, и упало оно там, где жила обезьяна. Она заговорила со мной.

– И что ты сделал?

– Я привез ее домой и теперь должен, как честный человек, жениться на ней.

Эмир покачал головой:

– Ты сам навлек на себя это несчастье, сын мой, ты все и улаживай.

После женитьбы Салим стал каждый день уезжать охотиться далеко от дома, надеясь спастись от собственного отчаяния. С тех пор как обезьяна жила в его простых холостяцких покоях, они казались ему особенно неприютными. Настоящая невеста принесла бы в его дом богатое приданое – ковры, подушки, лампы с ароматным маслом, сандаловые столы и медные блюда. Она привела бы с собой слуг, которые бы готовили и убирали. Она бы делила с ним ложе. А теперь у Салима была только обезьяна, которая каждый день терпеливо ожидала его возвращения. Когда он садился за накрытый глиняной посудой стол и начинал свой незатейливый ужин, обезьянка приходила и устраивалась рядом с ним. Досада и гнев поднимались в нем от острого запаха обезьяньей шкуры, но, слыша ее вздохи, ему становилось стыдно. Он понимал, что она так же несчастна, как и он. Ведь что за жизнь для обезьяны среди людей? И все это по его вине, ведь это его копье вырвало ее из родной пустыни.

Как-то вечером, возвращаясь с пустыми руками после долгого дня охоты, Салим встретил на деревенской площади эмира. Он поздоровался с отцом и спросил, что заставило его покинуть дом в такой поздний час.

– Я ужинал у твоих старших братьев, – отвечал эмир. – Сегодня и вчера я ходил к ним в гости, чтобы проверить, как протекает их семейная жизнь.

– И как же? – спросил Салим, чувствуя, что печаль, словно копье, пронзает ему грудь.

– Лучше не придумаешь. Их жены красивы, а дома – полная чаша. Поужинал я очень вкусно. – Эмир довольно погладил себя по животу. – А как ты поживаешь, младший сын мой?

– Не так хорошо, как братья, – отвечал Салим, покраснев от стыда. – Прости меня, отец, что не могу пригласить тебя на ужин. – И он повернул коня и поскакал к дому.

В доме не горело ни огонька. Салим спешился и отвел коня в стойло, а затем отправился в постель, где ворочался и метался в печали, пока к нему не пришла обезьянка.

– Что тревожит твой сон? – спросила она. – Не могу ли я пособить твоему горю?

Салим сел на кровати и посмотрел в ее встревоженные глаза:

– Спасибо, что спрашиваешь, но ты для меня сделать ничего не можешь. Жизнь моя была бы лучше, если бы я женился на той девушке, которую выбрал для меня отец, да и твоя участь была бы веселее, если бы ты нашла себе вместо меня самца обезьяны. Я и твою, и свою жизнь загубил.

– Ты человек, – сказала обезьяна, – и не можешь понять, что у обезьяны на сердце. Ты меня еще плохо знаешь и не ведаешь – я могу многое сделать для тебя, стоит тебе попросить. Так скажи мне, что тебя гложет?