Коллектив авторов - Полдень, XXI век (январь 2012)

Мой отдел разрабатывал пробный полет, согласовывал маршрут – показательное маневрирование на земной орбите, облет Луны, приземление. Назначили дату. За неделю до старта человеческий Наблюдательный Совет попросил перенести испытания на месяц, потом еще на месяц. Я ничего не понимал. Председатель Совета мягко улыбался на экране, произносил вежливые слова, смущался от того, что говорит с комком меха на паучьих лапах.

– Мы хотим досконально разобраться в ситуации. Международная конвенция ограничивает бесцельные полеты. Космос необходим буквально для двух-трех утилитарных задач. Понимаете?

Я не понимал.

– Наши наблюдатели составляют подробный доклад. Вы создали чудесный объект. Замечательная работа. Процессы, изобретенные вами, найдут применение в земной промышленности.

И еще, и еще, час пустых слов.

– Думаю, нужна еще одна комиссия, которая займется изучением биокорабля. Вы понимаете?

Это я понимал, люди не выращивали космические корабли, а делали их на заводе. Две штуки в год. Мусоровозы. Раз в десять лет меняли спутники связи. Это все.

Во тьме веков, во тьме веков, давным-давно, когда люди еще летали по Галактике, они создали говорящих зверьков. Роботы хорошие помощники, но ненадежные союзники. Никто не доверит жизнь машине, потому что вместо совести и интуиции у нее логика и расчет, а мы – живые, у нас есть эмоции, мы рождаемся и умираем, как люди. Представьте – катастрофа, реактор неуправляем, радиация, плавятся переборки, а на борту сотни человек, и надо выбирать – кто будет спасен, а кто погибнет вместе с кораблем. Никто не даст роботу принять ответственность на себя, а мы сами возьмем. Вопреки всему человек хочет иметь шанс, а если суждено погибнуть, то только от рук существа, которое знает, что такое жизнь.

А теперь, когда все космические проекты закрыты, все экспедиции отменены, мы бессмысленно живем на острове и умираем от старости в плену у прекрасного моря и земного ветра. Нам позволили вырастить свой корабль, но не дают на нем улететь.

– Вот что я думаю, – сказала однажды толстая, суетливая птица Киви, компьютерная память торчала горбом на ее спине, – нас водят за нос, да.

Она дерганно ходила туда-сюда, чесалась, бросала клювом камешки.

– С точки зрения юридической практики, – говорила Киви, – мы сложное производственное оборудование, собственность института. Собственность не имеет права голоса. Вот так, да.

Она отскочила от набегающей волны и толкнула знакомого нам черного медведя из отдела силовых машин.

– Они разбирают генераторы, – проговорил тот, открыв глаза. – Люди из комиссии уже вывезли криогенную установку. Ускоритель встал. Физики грустят.

– А ты спи, спи дальше, – нервничала птица. – Скоро все разберут и всех спишут вместе с железками. Мы оформили семьсот пятьдесят патентов. На кого? На людей. Не на вас. На людей. Ты – вещь бессловесная. Спи дальше, да.

Птица подала мне замечательную идею, и я отправился к отцу Людочки, человеческому директору нашего рассыпающегося института.

– Транспорт, вот чем мы будем заниматься, – вдохновенно начал объяснять он. – Подводные лодки и самолеты будем выращивать по нашим уникальным технологиям. Синтез живого и неживого. Совет уже выбирает место на материке для нового инкубатора.

Я подождал, пока он выскажется, и заявил:

– Мы возьмем людей.

– Вот как, – директор улыбнулся, он не мог серьезно со мной разговаривать. – Ты все про ваш звездный корабль. Хорошо, я поставлю вопрос на заседании Совета. В среду обсудим. Ничего не гарантирую.

Я ушел.

Через месяц нам разрешили пробный полет. По приказу Совета в команду включили троих людей: Борисаглебыча – старинного друга директора института, Людочку, хотя ее отец был против, и специального представителя Совета – Виктора. Они до сих пор не принимали нас всерьез, иначе бы послали настоящих спецов. Разумных животных взяли максимум, сколько мог вместить корабль. Втайне от всех я лично погрузил биореактор и компьютеры со всеми нашими разработками.

– Ты понимаешь, чем это для нас закончится, – сказала мне на прощанье птица Киви, весь юридический отдел был против моего плана, но согласился не выдавать его людям.

– А какой у нас выход? – спросил я.

– Не высовываться, это же понятно, да.

– Но мы не можем навсегда остаться на Земле. У нас есть корабль. И завтра мы будем среди звезд.

– Понимаю, да. Тебе нас нисколечко не жалко. Прощай.

Звездный Сиам – земное имя далекого мира, его координаты я видел один раз, но запомнил навсегда. Какое там показательное маневрирование, облет Луны – насмешили. Звездный Сиам, триста световых лет, вот куда мы полетим. В моей памяти есть список из сорока семи миров, подарок знаменитого в двадцать третьем веке философа – Чаренда Ки Мура. Он давно умер, я общался с его компьютерной моделью из библиотеки синтетических личностей. Это было задолго до окукливания звездолета.

– Если вам разрешат самостоятельный полет, начните с этих планет, – Ки Мура вывел на дисплей короткий список и тут же погасил его. – Держи в тайне то, что я тебе показал.

– А что там? – спросил я.

Чаренда Ки Мура молчал мне в ответ, он не мог ничего сказать, он компьютерная программа среди компьютерных программ, и даже мысли его могут быть доступны Совету, а история космоплавания – запрещенная для изучения тема, я много раз с этим сталкивался.

Я поверил его молчанию и на долгие годы первая планета из списка – Звездный Сиам – стала моей мечтой.

Мы посетили Звездный Сиам давным-давно, там было гораздо страшнее, чем даже на этой холодной планете.

Я слышу волка. У него тоже есть орган для радиосвязи.

– Точь-в-точь как раньше. Один в один.

– Карту, новости, информацию достали?

– Что-то нашли, разберемся на корабле.

– Каклюди?

– Как всегда – удивлены. Хорошо, что я волк, а не человек.

– Согласен.

– Это так грустно, – говорит Люда. – Так необъяснимо жестоко.

Она садится на место второго пилота, потому что она – второй пилот.

– Не плачь, Людмила, – Борисаглебыч хлопает ее по плечу, Борисаглебыча ничем не пронять.

Шлюз в ангар распахивается, появляется человек в комбинезоне и кислородной маске. Борисаглебыч хохочет:

– А вот и он, а вот и он – наш друг, наш виталист, сам знаменитый Виктор Лист. Встречайте!

Мы встречаем Виктора. Я спускаюсь с потолка на пол и подхожу к нему на вытянутых ногах. Наш кибернетик осторожно выглядывает из-за панели и машет голой розовой лапкой, волк приветливо чихает за тонкой переборкой, мышки просовывают носики в вентиляционную решетку, люк в палубе приподнимается, и оттуда вытягивается длинная гибкая шея нашего двигатели ста, он – змей. Приоткрывается шлюз в грузовой отсек, и еще и еще прибывают говорящие зверьки. Виктор обычно от нас шарахается, но сейчас не смотрит под ноги, он садится в кресло первого пилота и снимает кислородную маску.