Коллектив авторов - Полдень, XXI век (апрель 2011)

– Пирошникова не трогать, пусть живет и делает, что хочет.

– Срочно создать ему сносные условия для житья. То есть, если он намерен остаться под лестницей, провести туда воду, газ и электричество, а также построить клозет и поставить душевую кабину.

Все это Геннадий поведал Пирошникову с глазу на глаз, посетив его каморку.

– Ты сказал ему про Серафиму? – спросил Пирошников.

– Сказал. Обязан сказать.

– А он?

– Смеялся. Сказал: «Вах!». Владимир Николаевич, поедем отсюда! – взмолился Геннадий. – Не хотите в подвал – найдем другое место. С третьего этажа магазин светильников съехал. Люстры криво висят…

– Смеялся… – пробормотал Пирошников. – Смешно ему… Интересно, почему он дает мне карт-бланш?

– Да все просто. Дом надо спасать. Спасти можете только вы. Заставить он вас не может. Сталин специалистов в шарашку сажал, а вам условия создают. Тем более, опять начали заваливаться, только вбок.

– А ты откуда знаешь? – удивился Пирошников.

– Браткевич доложил. У него ж лаборатория на деньги Джабраила. Откуда столько железа взять? Там одно оптоволокно антигравитационное полмиллиона долларов стоит.

«Значит, слил аспирант информацию, – подумал Пирошников. – А впрочем, все равно. Через месяц всем будет видно».

– Останусь здесь, Геннадий, – решительно сказал Пирошников. – Для тонуса нужно. Строй мне сортир!

И он показал, где под лестницей нужно устроить туалет с душевой кабиной.

– А вот стену из книг не трогай. Это концептуально, – сказал Пирошников.

– Как? – не понял Геннадий.

– Несущая конструкция, – пояснил Пирошников. – Несущая смысл.

Геннадий вздохнул и отправился звонить строителям.

Между тем, исход фирм из бизнес-центра нарастал. В лифтах спускали и грузили в машины компьютеры, таскали по лестницам столы и кресла. Одновременно по городу расползалась информация, зачастую искаженная. Уже на следующий день после разговора с Геннадием новость о странных событиях в бизнес-центре «Петропавловский» достигла сетевых СМИ. Появился репортаж с фотографиями вечера поэзии. Пирошников был изображен с мокрой головой и прилипшими к пиджаку лепестками роз. На другой фотографии было видно груду тел, барахтающихся у стойки бара.

В краткой справке о Пирошникове, мгновенно появившейся в Википедии, было сказано, что он «был известен в молодости психологическими опытами, затем отошел от занятий парапсихологией и занялся книжным бизнесом».

Последствия не заставили себя ждать.

Первыми прибыли строители с инструментами, козлами, банками с краской и упаковками кафельной плитки. Все как на подбор были таджиками, а бригадиром у них был молдаванин Гуцэ. Он единственный, хотя и с трудом, говорил по-русски. Гуцэ объяснялся с таджиками матом. Мат они понимали.

Строителей привез на автобусе Геннадий и тут же, сдав их Пирошникову, уехал в магазин покупать сантехнику.

Телевидение опоздало всего на полчаса и тоже расположилось в холле, разметав по полу провода, поставив две камеры и подвесив микрофоны. По-видимому, предполагалось снять не просто репортаж, а нечто в жанре реалити-шоу. Возглавляла группу решительная молодая дама, редактор, по имени Жанна.

Свободные от дел служащие оставшихся в бизнес-центре офисов образовали амфитеатр, расположившись на ступеньках первого лестничного пролета и подстелив газеты. Сила тяготения сплотила их ряды, завалив всех на правый бок.

В качестве статистов на сцене находились Софья Михайловна и старик Залман с тем же плакатом.

В обеденный перерыв забежала Серафима накормить Пирошникова обедом. Камеры ее чрезвычайно смущали, зато прораб Гуцэ получил указания, где ставить газовую плиту и умывальник.

После ухода Серафимы жизнь в каморке Пирошникова замерла, он демонстративно читал книгу, развалившись в кресле, а таджики начали долбить кафельный пол для прокладки труб.

– Может быть, вы нам что-нибудь почитаете? Стихи, прозу? Или споете? – обратилась к Пирошникову Жанна.

– Ага. И дом встанет вверх тормашками! – откликнулся Пирошников весело.

Он не знал еще, как следует себя вести. Не обращать внимания, отвергать все предложения или же стебаться от души. Свободу выбора ограничивали мысли о возможных последствиях. Он хорошо помнил «силлаботоническую» подвижку. Так что ответ Жанне был лишь отчасти шутливым. Все могло случиться. Однако она восприяла эту возможность с восторгом.

– Это было бы прекрасно! – воскликнула Жанна.

С таким же энтузиазмом она взялась бы снимать репортаж из эпицентра атомного взрыва.

Пирошников вновь испытал раздражение. Он взял в руки гитару, на что начавшая скучать публика на лестнице отозвалась аплодисментами.

Звукооператор молниеносно прицепил к рубашке Пирошникова микрофон-петличку.

– Прекратить ремонт! – скомандовала Жанна молдаванину.

– Кончай нах! – дал он отмашку таджикам.

Те мигом прекратили работу и уселись вдоль стены на пол, превратившись в зрителей.

Пирошников, словно нехотя, перебирал струны. Вид этого вестибюля с косо стоящими камерами, наклоненным полом, проводами, отрезками фановых труб, сваленных у турникета, со стеною из книжных пачек, напомнил ему старую песню популярной группы, и он запел:

Лестница взорвалась аплодисментами. Песня была настолько кстати, что казалась специально написанной для этого случая. Впрочем, второго куплета Пирошников не помнил, а потому принялся импровизировать:

Раздалось два-три неуверенных хлопка. Публика почуяла неладное, она угадала пародию, невольно сорвавшуюся с губ артиста, и пародии этой не приняла. Слишком наглядна была здесь эта плоскость с переменным углом, чтобы ее пародировать.

Жанне, однако, песня понравилась, хотя автора она не угадала, Пирошникову пришлось объяснять, что это шутка, и это испортило ему настроение – он отложил гитару.

– У меня час отдыха, – объявил он и отвернулся от камер. Таджики, похватав молотки и отбойники, снова принялись производить шум. Публика начала рассасываться, но телевидение и не думало сворачивать провода. Теперь Жанна интервьюировала Ларису Павловну, которая вынуждена была срочно поменять точку зрения на Пирошникова, что ей блестяще удалось, а потому наш герой предстал в ее мемуарах «юношей бледным со взором горящим», ищущим смысл бытия, а вовсе не алкоголиком, каким был еще вчера.