Коллектив авторов - Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

– …ты с ума сошла?

– А то ты не знаешь. Мне же скучно. И если, борясь со скукой, я не подвергаю себя риску…

– Прекрати немедленно. Если ты себя внезапно убьёшь, тебе, конечно, будет уже всё равно – мёртвые снов не видят. Но… – А вот здесь, наверное, стоило вставить трогательное признание. Но меня совершенно некстати резанула мысль, что я даже фотографий Али никогда не видел. А влюбляться в голос – это слишком наивно. – У тебя же есть семья, друзья. И чтобы так эгоистично играть с их чувствами, нужно быть…

– …нужно быть мной. Хочешь злиться – пожалуйста. Но ты мне не отец, не мать и не муж, чтобы предъявлять какие-то претензии. Да, и не вздумай открывать третий слепок. Я… разозлилась на тебя. Наверное, слишком. Удали его.

– К чёрту слепки. К чёрту семью, друзей и родителей. Какие бы ты ни делала глупости, как бы ни пыталась изобразить из себя чудовище… – Оп, снова момент для признания. Не сдаваться! – … просто береги себя. И… и меня, если уж на то пошло. Не надо больше присылать своих наркотических видений. Ферштейн?

– Вполне. Отбой, Миш. И извини ещё раз, глупая вышла история.

Она всё больше бледнеет. Совсем перестала двигаться. На лбу – холодная испарина. Руки вялые и холодные. Я укрываю её одеялом. Беру в руки косточку от персика и, закрыв глаза, исследую пальцами бороздки. Как же так получилось, Алина? Почему мы не нашли иного, лучшего решения? Почему ты должна играть со смертью, а я – отгонять её от твоей постели? Я плохой страж, и если твоё сердце остановится – ничем не помогу. Чтобы отвлечься, сажусь за компьютер и ищу статьи о полевой реанимации. Спустя минуту закрываю окно браузера: вот ведь дурак! А если программа прервётся из-за моей возни?!

Что делать?

Хожу по комнате из угла в угол. Натыкаюсь на предметы, цепляюсь пальцами за занавески. Открываю окно. В комнату врывается уличный шум. Не могу поверить, что там, снаружи, жизнь продолжается. Это неправильно. Негармонично. Если Аля умирает – весь мир умирает с нею.

Я вернулся в кабинет; работа не шла. Думал об Алине. Скука – важный определяющий фактор, я сам так считаю, но нельзя ведь рисковать своим здоровьем ради развлечения?! Она и умереть могла. Понажимав для вида клавиши, я выскочил на улицу. Плавающий обеденный перерыв. Проветрюсь.

А на улице хорошо. Осень мягко надвигалась на город, радуя уже необжигающим солнцем и той ни с чем не сравнимой свежестью, которая бывает только в начале сентября. Петляя по смутно знакомым окрестностям, я наслаждался погодой и думал об Алине. Мне казалось, наш обмен эмоциями, ставший чем-то сродни дурной привычке, позволит мне лучше понять эту удивительную девушку. Что недосказанность исчезнет, всё станет легко и естественно. Я даже боялся, что пойму её слишком хорошо и потеряю всякий интерес к нашему авантюрно-виртуальному… роману? Интересно, считает ли она, что у нас роман?

Мне стало весело. Чёрт возьми! Это же удивительное переживание, если подумать! Потерять день жизни, попробовав на вкус начало чужого наркотического прихода. Это ведь какая экономия может получиться… Задумавшись о бурном студенческом прошлом, я вдруг понял: если бы обмен состояниями всегда влиял на биохимию мозга, этот феномен был бы давно известен и исследован. А раз этого не произошло, то наш с Алиной случай в своём роде уникален. Интересно, как она ко всему этому отнеслась?

Я подумал, что было бы здорово поделиться с Алиной этой погодой, солнцем, весельем – в противовес негативу последнего разговора. Пусть порадуется. Но увы: оказалось, сенс я забыл на работе. Настроение тут же ухнуло вниз.

Гулять расхотелось, и я пошёл обратно в офис. Сенсофон нашёлся не сразу; выяснилось, что я оставил его у себя на столе. Обыкновенно я на автопилоте кладу его поверх системного блока – чтобы под рукой лежал. На столе такой завал – клавиатуру и ту не всегда с ходу видно.

Придя домой и сев за компьютер, я получил сообщение от Али.

«Михей, ку. Я тут поговорила с людьми и выяснила, что вчера и правда могла тебя как бы… ну, убить. Это не шутка. Третий слепок, который я тебе отправила, – первые минуты после того, как меня вырубило. Я поставила на постоянную запись, всего получилось минут десять, и последние десять секунд, судя по анализу файла, – это что-то вроде летаргии. Прочтёшь такое – и не факт, что проснёшься. Я толком не поняла, почему. Рассказывают, что люди после таких экспериментов и в больничках отлёживались. Ещё на форуме говорят, что в последних прошивках сенсов такие «околокоматозные» слепки не записываются. Так что случаев смертей вроде бы не зафиксировано. Но всё равно. Я опасная сумасшедшая дрянь без царя в голове, и для твоей же безопасности тебе лучше мне не писать. Если мои эксперименты сведут в могилу меня – не страшно, а вот если кого-нибудь более или менее нормального – я себе и на том свете не прощу. Пока, Миш, с тобой было весело. И извини, что чуть тебя не убила».

В графе «ответное сообщение» подрагивал курсор. А я вдруг так странно себя почувствовал. Будто уже готов был упасть в пропасть с ней за руку, а в последнюю секунду ударился о стекло. И не упал.

Алина заблокировала свою страницу. Я обдумывал вариант создания двойника, чтобы выйти на неё под другим именем, но через полчаса её страница исчезла полностью. Сенс не отвечал.

Компьютер Али издаёт сигнал: кончилась запись первого диска. Тороплюсь к монитору: так, запись продолжается, ничего трогать не нужно; порядок. Да какой ещё порядок…

Мокрым полотенцем я вытираю пот с её лба. Касаюсь ресниц, они неподвижны. Хочется выть.

Спал я мерзко, снились кошмары. Бегал за кем-то, пытался позвать, а имени не помнил. Становилось всё темнее и темнее, пока тьма не поглотила всё вокруг – я тут же проснулся в холодном поту.

Наутро встал разбитым. Сенс, несмотря на севшую ещё вечером батарейку, злорадно пропиликал будильником. Оставив бесовскую игрушку дома, я поплёлся на работу.

– Эй? Привет.

Света. Бухгалтерша. Веснушчатая блондиночка, волосы вьются. Симпатичная. Кажется, я ей нравлюсь.

– Привет, Свет.

– Миша, ты слышал про Толю?

– Нет, а в чём дело?

– Его жена звонила. Толя заболел серьёзно. Увезли на «скорой»…

По спине пробежал холодок.

– Боже-боже. Так что с ним?

Света передёрнула плечами и ответила охрипшим на секунду голосом:

– Говорят, в коме.

Меня пробила дрожь. Сохраняя видимость спокойствия, я невидящими глазами смотрел в монитор. Всё было ясно, как день: Толя, большой любитель почитать чужие слепки, воспользовался моим отсутствием и слил себе несколько последних записей. Любопытство Тошку сгубило. Но дело было не только в нём. Случившееся наверняка можно классифицировать как преступление. И Алю будут судить. А она не хотела ничего плохого.