Владимир Ильин - Враги по разуму
Гал не заметил, как задремал, а когда вновь открыл глаза, в каюте, кроме него, еще кто-то находился. Глянув на соседнюю койку, он увидел чей-то темный силуэт. Хотя лицо этого человека оставалось в тени, Светов сразу узнал его. На койке лежал не кто иной, как его старый друг и однокашник Ювен Галанин. На нем был наглухо застегнутый комбинезон, словно он только что вернулся с задания. Только капюшон отсутствовал.
Заметив, что Гал смотрит на него, Ювен шумно втянул в себя воздух.
– Картошка? – поинтересовался он.
– Ara. В мундире. Помнится, ты любишь такую…
– Я картошку люблю кушать, – усмехнулся Ювен, – а так – ненавижу.
– Плагиатор несчастный, – отозвался Гал.
– Как ты провел отпуск? – спросил Галанин.
– Нормально. Только лучше не напоминай, не береди душу!
– Что – хорошо на Земле? – с завистью спросил Ювен.
– Прекрасно. Ты лучше про себя расскажи.
– Что там рассказывать? Тебе уже, наверное, и так все про меня рассказали.
– В общих чертах. А хотелось бы знать точнее. Мы же с тобой два года в этой каюте вместе жили… Расскажи, Юв!
– Ладно, – Ювен уселся поудобнее, машинально ощупывая койку. – А что это за неряха на моем месте спит? – поморщился он. – Лень аккуратно койку заправить, что ли?
– Не придирайся, педант, – сказал Гал. – Хороший малец здесь поселился – плохого я бы не пустил. Cepera Глико его зовут, он сейчас на вылете.
– Случилось это недели за две до твоего возвращения, – начал рассказывать Галанин. – Чужаки совсем тогда распоясались: стали лезть буквально стаями через зону ответственности Базы, так что нам пришлось перейти на четырехчасовые дежурные смены. Выспаться, правда, при таком режиме абсолютно невозможно. Представь: пока сменишься, пока напишешь рапорт о выполнении задания, пока поешь, пока заснешь… смотришь, без малого час прошел из того времени, что на отдых отпущено. Только лег – уже вставать… В общем, о сне приходилось только мечтать.
В тот день Чужаки докопались до нашей Базы. Видно, торчала она у них на пути к Земле, как волнорез… Вот они и пошли – волна за волной. Штурмовики, бомберы, «калоши»… В общем, лезли напролом; как очумевшие от водки камикадзе. На дальних подступах наши ракетчики сбивали их пачками, но этой нечисти было столько, что на месте одного уничтоженного спейсера появлялось два других, и вся эта армада чуть ли не с гиканьем неслась на Базу. Командор поднял по тревоге не только дежурную смену, но и все остальные экипажи, а потом к нам на подмогу подоспели штатовцы с двадцатки – и пошла потеха!.. Крошили мы Чужаков, не отрывая пальцев от гашеток лучеметов. У кого кончался боезапас, быстренько плюхались в ангар, заправлялись, как автогонщики на дистанции, и снова взлетали. В тот день личный состав даже забыл про еду и сон, потому что всем было ясно: или мы уничтожим их, как стаю саранчи, или они сомнут нас и прорвутся внутрь системы…
Не знаю, скольких Чужаков я успел тогда сбить – некогда было считать, да и в голове как-то сразу все перепуталось. Наконец попалась мне одна «калоша», пилот которой оказался асом. Во всяком случае, таких фигур космического пилотажа, которые он выделывал, я еще никогда не видел…
Тут Ювен принялся жестикулировать, объясняя, как они с Чужаком сначала сошлись на встречных курсах и как потом «калоша» ушла свечой вверх; как он, Юв, вовремя разгадал замысел противника: после «мертвой петли» выйти Галанину в хвост – и ушел влево и вниз, а когда Чужак вычертил нечто вроде трапеции, Ювен выполнил тройную «бочку» с перекруткой и поймал в перекрестье прицела ту точку, в которой должна была оказаться «калоша» в следующую секунду. И тут произошло то, чего Галанин никак не ожидал. Несшийся на всех парах Чужак вдруг мгновенно прекратил движение – хотя так не бывает, никак не может быть! – ив неподвижности застыл, словно натолкнувшись на невидимую стену. Ювен лихорадочно заработал рулями, но в отличие от Чужака ему не удалось преодолеть силу инерции, и тут же в левый борт его интерсептора ударила черная трасса, и космос на мгновение стал ослепительно белым, а потом опять черным…
– Ну и где же ты теперь? – спросил Гал.
– Да вот, обретаюсь на Базе как неприкаянный.
Некуда мне податься, Гал. У меня ведь на Земле, как и у тебя, никого нет. Приходится скрываться от своих же… Ты вот что… Никому не говори, что видел меня, ладно?
– Ara, – отозвался Светов. – Все равно ты мне снишься, Юв.
– Может быть, я и сам себе снюсь… – вздохнул Галанин.
Они помолчали. Потом Гал виновато отвел глаза в сторону и пробурчал: – Ладно, Юв, давай-ка мы с тобой примем по две капли. По-моему, у меня еще кое-что оставалось в НЗ. И картошечкой закусим, а?
Ювен, словно извиняясь, проговорил: – Спасибо, Гал, но мертвые могут не есть и не пить, хотя, знаешь, иногда очень хочется… Ты закрой глаза на минутку, а я тихонечко пойду блуждать по Базе.
Гал послушно смежил веки и опять провалился в забытье. Потом вздрогнул и открыл глаза. Он не знал, сколько проспал, но, видимо, немного, потому что в каюте все было по-прежнему. Никаких призраков погибших друзей уже не наблюдалось…
Однако осталось смутное беспокойство – слишком уж реальным казался недавний сон. Да хватит тебе, мысленно сказал он самому себе. От безделья скоро рехнешься, наверное…
Светов поднялся, выключил плитку и принялся очищать картошку от кожуры.
В коридоре кто-то зычным голосом осведомился: – Га-ал! Это у тебя так вкусно пахнет жратвой? Мы, незваные гости, идем к тебе!
И тотчас же стальная дверь отъехала в сторону и в каюту вломились четыре фигуры в свитерах. Сразу стало тесно и шумно.
– Слушай, Гал, ты случайно не скатерть-самобранку приобрел в отпуске? – поинтересовался обладатель зычного голоса Костя Луцик, без церемоний плюхаясь прямо на подушку, на которой несколько минут назад покоилась голова Гала.
– Разве это самобранка? – возразил Борька Геккер. – Одной вареной картошкой потчует!.. Вот если бы появились какие-нибудь деликатесы…
– Вяленая вобла, например, – съехидничал Гал.
– Ara, – невозмутимо кивнул Борька. – И пиво. Как можно больше хорошего пива, с пеной в два пальца, к которой штаны прилипают, как к клею!..
– Не слушай ты этого гурмана, Гал! – воскликнул Гемир Оконов по кличке «Гомос» (кличка происходила от слова «гомосексуалист», но Оконов охотно откликался на нее, потому что трактовал ее как сокращение от «гомо сапиенса»). – Тоже мне – Гаргантюа нашелся!
– Молчи, Гомос! – огрызнулся Геккер. – Что ты в еде ничего не смыслишь, что в бабах!
– Тихо, братцы, – сказал Гал. – Руками прошу не размахивать, а то плитку уроните… Занять места согласно купленным билетам! Руки мыли?