Владимир Ильин - Зимой змеи спят

— Вы меня разочаровываете, Георгий Анатольевич, — корректно улыбнулся тот, кого Тополь Артемьевич называл Виком. — Боюсь, и Тополя Артемьевича тоже… Неужели, по-вашему, разведка может вестись только против других государств?

— Но не против своей же страны! — с иронией воскликнул Ставров.

— А вот это уже горячйе, как говорят в детской игре…

— Но какой смысл шпионить против самих себя? — удивленно спросил Георгий.

— Смысл есть, — покачал утвердительно головой Заказчик. — И очень большой, если учесть, что операции, которые проводит наша Ассоциация, имеют не пространственный характер, а временной. Как выражаются ученые — темпоральный…

У Ставрова вмиг пересохло горло:

— Вы хотите сказать, что пользуетесь Машиной Времени?!..

Позабыв обо всем, он вскочил на ноги. Ярко-красное пятнышко тут же заплясало на его груди, и Ставров понял, что кто-то за стенами кабинета поймал его в перекрестие лазерного прицела.

— Сядьте, Георгий, — проговорил Тополь Артемьевич. — Я же предупреждали вас не делать резких движений. — Ставров послушно опустился в кресло. — Машина Времени — это чересчур громко и примитивно сказано… На самом деле то, чем мы пользуемся, называется по-другому, но сути дела, а именно — возможности перемещения во времени, это название, конечно же, не меняет…

— И на сколько же лет вы забрасываете в прошлое своих людей? — осведомился Ставров. Почему-то только этот вопрос сейчас пришел ему в голову, как будто ответ на него имел какое-то значение.

— К сожалению, чисто по техническим причинам мы лишены возможности выбирать или изменять срок перемещения, — ответил Тополь Артемьевич. — Я сейчас не буду забивать вам голову ненужными подробностями, скажу только, что это, ни много, ни мало, пятьдесят лет… Но почему вы полагаете, что речь идет о разведке прошлого?

— В свое время я зачитывался фантастикой, — сказал Ставров. — А большинство путешествий во времени в книжках совершалась в прошлое.

— На практике же мы пока лишены этой возможности, — сказал Тополь Артемьевич. — Трансгрессировать можно лишь по оси координат со знаком «плюс»… то есть, в будущее, дорогой мой Георгий, только в будущее.

— И только на пятьдесят лет? — спросил недоверчиво Ставров.

— Именно так.

— Сколько времени я имею на размышления?

Тополь Артемьевич взглянул на свои наручные часы.

— Десять минут вам достаточно?

— А почему так мало? — обиделся Ставров.

— Те люди из милиции, которые караулят вас снаружи, устали, и им давно пора обедать, — с невозмутимым видом ответствовал Тополь Артемьевич. — Да и условий у нас нет, чтобы держать вас здесь слишком долго…

— Все равно, — не согласился Ставров, — такие вопросы за десять минут не решаются!.. Я должен как следует взвесить все «за» и «против».

— Ну, а сколько времени, по-вашему, мы должны вам предоставить? — резко спросил Заказчик.

— Ну хотя бы… — Ставров возвел глаза к потолку, словно проделывая сложные мысленные расчеты. — Ну хотя бы минут пятнадцать!

— Странно, — сказал Тополь Артемьевич Заказчику, — почему вы мне ничего не сказали о том, что наш герой обладает свойством шутить в самый неподходящий момент? Это могло бы резко изменить мое мнение о нем…

— Тополь Артемьевич, я думаю, что за четверть часа мы с вами вполне успеем выпить по чашке чая, — сказал Заказчик. И перевел ироничный взгляд на Ставрова:

— Думайте на здоровье, Георгий Анатольевич!

Они поднялись из кресел и направились к выходу из комнаты. Никаких предостережений от них не последовало, но и без этого надо было быть самоубийцей, чтобы пытаться выбраться из мягкого плюшевого кресла: на груди Ставрова сразу неподвижно замерла красная метка, и Георгий предполагал, что его затылок тоже не остался без внимания снайперов.

— Да, кстати, — сказал своим собеседникам в спину Ставров. — А как насчет тех аргументов, которые можно было бы привести в пользу вашего предложения? Другими словами, чту я буду иметь, если приму его?..

Заказчик раздвинул губы в вежливой улыбке.

— А вы сами подумайте, — посоветовал он. — Вы же человек умный, почти интеллигентный…

И они ушли.

Ничего не оставалось делать, кроме как приступить к мыслительной деятельности.

Хотя о чем можно думать, когда голова твоя уже лежит на плахе, и гнусно ухмыляющийся палач занес над ней острый, как бритва, топор?.. А еще точнее — не только над твоей буйной головушкой, но и над головами близких тебе людей?..

… Господи, мне же нельзя просто так взять и пропасть из жизни двух самых дорогих для меня существ! Ну ладно — моя жизнь уже искалечена, сначала — войной, потом — вот этими ловкими господами… Но Ольга с Капкой-то тут при чем? За что они должны мучиться? И неужели ты допустишь это?!.. Нет-нет, мне обязательно надо к ним вернуться!.. Что для этого надо сделать? Надо согласиться на предложение этих двух заправил с дипломатическими манерами. И я соглашусь!..

Сделаю всё, что смогу, только бы вернуться. Если они мне не наврали, то, может быть, смогут вернуть меня домой в тот день, когда я должен был вернуться до шести часов?.. Остается надеяться на это, что же еще мне остается? Уж, конечно, не арест и не суд — и дело даже не в том, что мне «светит» большой срок, если не «вышка», просто Ольга с Капкой не смогут без меня… Нет, они, конечно, не пропадут без меня, но… но им будет так плохо!.. Им уже сейчас, наверное, плохо, пока я сижу тут, в этом мягком пыточном кресле. Всю ночь, наверное, не спали — во всяком случае, Ольга… Ребенок есть ребенок, вырубилась, наверное, мертвым сном, когда усталость отняла все ее силенки, а жена всё прислушивалась к каждому звуку за окном, к каждому стуку двери подъезда… Одному Богу известно, чту в эти минуты она думает обо мне… Проклинает, считая, что я заночевал у другой женщины? Боится, что со мной случилась какая-нибудь беда? Утром она будет звонить на работу, и ей скажут, что я там не объявлялся. Скорее всего, именно тогда она объявит тревогу… обзвонит всех мыслимых и немыслимых знакомых, больницы, морги… обратится с заявлением в милицию. Всё, однако, будет напрасно. Пропал человек, как пропадают каждый день сотни людей только в Москве… Интересно, эта их Ассоциация использует в качестве агентов подготовленных профессионалов или обычных людей, отобранных из общей массы по случайному критерию? Если второе верно, то неудивительно, куда у нас бесследно исчезают граждане… не все, разумеется, но в том числе… Не инопланетяне какие-нибудь на «летающих тарелках» умыкают их, и не продают их в качестве бесплатной рабсилы на плантации или в публичные дома современные охотники за рабами, как о том твердит бульварная пресса… В будущее, спустя полвека, — вот куда забрасывают пропадающих без вести людей. Но если это так, то почему никто из них не проговаривается после возвращения обратно в наше время о том, где он побывал? Боится, что его покарает Ассоциация? Или что ему никто не поверит, а то и сочтут не вполне психически нормальным?.. Или просто-напросто никто не возвращается? Но ведь так не может быть, чтобы все — не возвращались, правда?!..