Артур Кларк - Пески Марса [сборник]

— Что ж, я надеюсь, вы помните, что произошло с покойным господином Франкенштейном.

Клинтон был человеком серьезным и на шутку не отреагировал.

— Я назвал эту штуковину «калейдофон», — сказал он. — Смысл устройства в том, что оно преображает любые ритмичные звуки типа музыки в приятные для глаз, симметричные, но все время меняющиеся изображения.

— Забавная получится игрушка. Но разве можно в обычной детской разместить столько электронных ламп?

— Это не игрушка, — несколько обиженно возразил Клинтон — Людям с телевидения и мультипликаторам мое изобретение может очень пригодиться. Оно станет просто незаменимым во время длительных музыкальных трансляций, от которых всегда можно заскучать. На самом деле я надеялся с помощью этого прибора заработать немного денег.

— Дружище, — усмехнулся Макстон, — если вы станете одним из первых людей, которым суждено добраться до Луны, вряд ли вам придется коротать старость в канаве.

— Да, пожалуй, вряд ли.

— Честно говоря, я заглянул к вам, чтобы сказать, что завтра утром состоится жеребьевка, посвященная отбору экипажа. А теперь я пойду к Хасселу, так что — доброй ночи.

Макстон постучал в дверь комнаты Хассела и вошел. Англичанин лежал на кровати и читал.

— Привет, проф, — поприветствовал он Макстона — Что это вы бродите в столь поздний час?

Макстон сразу перешел к делу.

— Завтра утром — окончательный отбор экипажа. Я решил, что вам будет приятно об этом узнать.

Хассел немного помолчал, затем спокойно сказал:

— Это означает, что мы все прошли.

— Господи, Вик, — спохватился Макстон, — у вас-то точно не могло быть никаких сомнений!

Хассел не посмотрел ему в глаза. Макстон обратил внимание на то, что на фотографию жены, стоящую на тумбочке, он тоже не посмотрел.

— Я очень переживал из-за… Мод, — проговорил Хассел.

— Это вполне естественно, но, насколько мне известно, у вас уже все в порядке. Как вы назовете мальчика, кстати?

— Виктор Уильям.

— Что ж, думаю, после своего появления на свет Вик-младший станет самым знаменитым младенцем на свете. Жалко, что телевизионная связь будет односторонней. Увидите его, только когда вернетесь.

— Когда и если, — пробормотал Хассел.

— Послушайте, Вик, — решительно произнес Макстон, — вы хотите лететь?

Хассел смутился.

— Конечно хочу, — буркнул он.

— Вот и славно. У вас — три шанса из пяти быть отобранным, как у всех остальных. Но если на этот раз бумажку с вашим именем не вытащат из шляпы, то вы полетите в следующий раз, а второй полет в чем-то будет еще более важным, поскольку тогда мы предпримем первую попытку основать на Луне базу. Это ведь вполне справедливо, не так ли?

Хассел ответил не сразу.

— Первый полет, — сказал он наконец, — войдет в историю. Только он запомнится, а последующие сольются воедино.

Макстон решил, что ему пора возмутиться. Когда требовала ситуация, он делал это очень умело и аккуратно.

— Послушайте, Вик, — вспылил он, — а как насчет тех людей, которые построили треклятый корабль? Вы что же, думаете, что мы в восторге от того, что нам придется ждать десятого, двадцатого, сотого полета, пока наконец не представится такая возможность? Ну, если вы такой законченный балбес, что вам подавай славу, — тогда, господи боже ты мой, я вам вот что скажу: если вы не забыли, кому-то придется вести первый корабль к Марсу!

Гром отгремел. Хассел усмехнулся и негромко рассмеялся.

— Я могу считать это обещанием, проф?

— Я обещаниями не торгую, черт бы вас побрал.

— Я вас понял: если в этот раз я окажусь за бортом, мне не стоит огорчаться. Ладно. Пожалуй, я посплю.

Смотреть, как генеральный директор осторожно, будто хрустальную вазу, вносит в кабинет профессора Макстона корзину для бумаг, в другое время было бы забавно, но все встретили ею появление напряженными взглядами. Шляпы- котелка в Луна-Сити не нашлось, так что ее роль предстояло сыграть менее прославленной корзинке.

Кроме пятерых астронавтов, всеми силами пытавшихся вести себя непринужденно, в кабинете находились только Макстон, Мак-Эндрюс, двое представителей администрации — и Алексон. Присутствие Дирка не было обязательным, но Мак-Эндрюс его пригласил. Глава отдела по связям с общественностью всегда был готов помочь в подобных обстоятельствах, но Дирк сильно подозревал, что Мак-Эндрюсу хочется застолбить себе место в официальной хронике событий.

Профессор Макстон взял со стола дюжину маленьких полосок бумаги и повертел их в пальцах.

— Так… все готовы? — спросил он. — Каждый из вас должен написать на бумажке свое имя. Если кто-то слишком сильно нервничает, можно поставить крестик.

Эта маленькая шутка несколько разрядила обстановку. Астронавты написали свои имена и отдали бумажки Мак- стону.

— Отлично. Теперь я перемешаю эти бумажки с пустыми… вот так. Кто желает тянуть жребий?

Астронавты растерялись. Потом, не сговариваясь, подтолкнули к корзинке Хассела. Он смущенно взглянул на Макстона. Тот протянул ему корзинку.

— Не мухлевать, Вик! — сказал он. — И по одной! Закройте глаза и тяните.

Хассел запустил руку в корзинку и вытащил одну бумажку. Он протянул ее сэру Роберту. Тот торопливо развернул ее.

— Пусто, — сообщил он.

Все вздохнули — не то облегченно, не то раздраженно.

Еще одна бумажка. И снова…

— Пусто.

— Слушайте, тут что, все воспользовались невидимыми чернилами? — спросил Макстон. — Давайте еще разок, Вик.

На этот раз ему повезло.

— П. Ледук.

Пьер что-то протараторил по-французски. Было видно, как он рад. Все поспешно поздравили его и вернулись взглядами к Хасселу.

Он вытащил следующую бумажку.

— Дж. Ричарде.

Напряжение достигло апогея. Дирк не спускал глаз с Хассела. Он видел, как слегка дрожит его рука. Хассел вытащил пятую бумажку.

— Пусто.

— Ну, вот опять! — простонал кто-то.

— Пусто.

Третья попытка.

— Пусто!

Кто-то, явно забывший о том, что нужно дышать, испустил долгий хриплый вздох.

Хассел протянул генеральному директору восьмую бумажку.

— Льюис Тэйн.

Все столпились вокруг троих отобранных членов экипажа. В первое мгновение Хассел стоял совершенно неподвижно, но потом повернулся к остальным. Его лицо было совершенно бесстрастным. Профессор Макстон хлопнул его по плечу и что-то сказал — но что именно, Дирк не разобрал. Хассел расслабился и сдержанно улыбнулся. Дирк четко расслышал только слово «Марс». Затем Хассел стал поздравлять товарищей.