Артур Кларк - Солнечная буря

Прогнозы того, насколько хорошо сработает щит, по сей день были неопределенными даже при самых оптимистических сценариях. Неясно было и то, насколько надежную защиту обеспечит этот купол и ему подобные, сооружаемые над другими крупными городами. Но такие проекты служили выражением воли народа, решившего организовать гражданскую оборону. Шиобэн очень надеялась на то, что, если мир переживет солнечную бурю, «жестяная крышка» (или, по крайней мере, ее каркас) останется нетронутой в память о том, что могут создать люди, если будут трудиться сообща.

Шиобэн ехала по Лондону в искусственных сумерках, не обращая внимания на рукотворное небо, и старалась сосредоточиться на уличном движении.

В лондонском «Ковчеге» сегодня было пусто. Козлы ходили по бетонным горам, пингвины плескались в мелководных бассейнах с дном, выкрашенным голубой краской, разноцветные птицы распевали песни для малочисленной аудитории, состоявшей только из служителей зоопарка и Шиобэн. Сейчас мало кто посещал зоопарки.

Но Бисеза пришла. Шиобэн нашла ее около обезьянника. Бисеза сидела за столиком одна и маленькими глотками пила кофе. В просторном, накрытом сеткой вольере стайка шимпанзе занималась своими неспешными делами. Старомодная сцена смотрелась довольно странно на фоне нового анимированного табло, оповещавшего посетителей о том, что эти существа именуются Homo troglodytes troglodytes и являются ближайшими сородичами человека.

– Спасибо, что приехали, – сказала Бисеза. – И простите, что вытащила вас сюда.

Она была бледной и усталой.

– Ничего, все нормально. Я в этом зоопарке… в «Ковчеге»… не была с детства.

– А мне просто захотелось прийти сюда. Этих красавцев демонстрируют сегодня в последний раз.

– Я не думала о том, что их переезд так скоро.

Бисеза объяснила:

– Теперь, когда им присвоен новый статус легальных персон, шимпанзе обладают всеми правами человека – и, в частности, правом на невмешательство в их частную жизнь, когда они чешут друг дружке спины и суют свой нос куда пожелают. В общем, их перевезут в отдельный центр для беженцев, оборудованный качелями из покрышек и затаренный бананами.

Бисеза говорила тихо и устало. Шиобэн не могла понять ее настроения.

– Вы этого не одобряете?

– О, конечно одобряю. Но очень многие – нет.

Бисеза кивком указала на молоденького солдата, вооруженного до зубов. Он дежурил в патруле по другую сторону вольера.

Споры насчет спасения животных от солнечной бури касались не только шимпанзе – здесь с юридической стороны все было ясно. По мере того как время катастрофы приближалось, по всему миру разворачивались попытки спасти хотя бы образцы главных царств жизни на Земле. Большая часть этой работы по необходимости была жестокой: под территорией лондонского «Ковчега» установили большие гибернакулы для сохранения зигот животных, насекомых, птиц, рыб и семян растений – от трав до сосен. Относительно животных «Ковчег» похожую работу проводил уже не один десяток лет; с начала нового века все западные зоопарки приютили у себя резервные популяции животных, в дикой природе давно вымерших, – все виды слонов и тигров и даже один вид шимпанзе.

Некоторые экологи считали, что, по большому счету, это бесполезный труд. Скажем, разнообразие видов в холодной, туманной Британии не так велико, как во влажном экваториальном лесу, но в одной только горстке земли из любого лондонского сада можно обнаружить больше видов живых существ, чем было известно всем натуралистам в мире сто лет назад. Всех спасти было невозможно, но большинство людей все же полагали, что стоит хотя бы попытаться.

Но некоторые отказывались даже пальцем шевельнуть ради кого-то, кроме людей.

– Настало время жестокого выбора, – вздохнула Шиобэн. – Знаете, я на днях разговаривала с женщиной-экологом, и она сказала, что нам следует просто смириться с происходящим. Просто, дескать, очередное истребление видов в долгой череде подобных событий. Она сказала, что это что-то вроде лесного пожара – необходимая чистка. И всякий раз потом биосфера оживает и в конце концов становится еще богаче, чем была.

– Но сейчас мы говорим не о естественном процессе, – невесело покачала головой Бисеза. – Даже не о падении астероида. Кто-то все это нарочно подстроил. Может быть, поэтому изначально и зародилась разумная жизнь. Потому что бывают времена – гаснет солнце, падают громадные метеориты и гибнут динозавры, – когда механизмов естественного отбора становится недостаточно. Времена, когда для спасения мира нужно сознание.

– Биолог сказал бы, что за естественным отбором нет ничьих намерений, Бисеза. И эволюция не может подготовить к будущему.

– Да. – Бисеза улыбнулась. – Но я не биолог, поэтому могу так говорить.

Из-за таких разговоров Шиобэн очень любила встречаться с Бисезой.

За семь месяцев до дня солнечной бури в мире шла лихорадочная подготовка. Многое из того, что делалось, было крайне необходимо, но при этом жутко скучно. К примеру, последнего мэра Лондона избрали на этот пост потому, что она сумела твердо заверить всех, что при любых обстоятельствах сможет обеспечить город водой, и, вступив в должность, это обещание неукоснительно исполняла. К столице подвели новый мощный водопровод от артезианского источника в северном графстве Килдер – но многие из жителей северо-востока страны громко ругали «неженок южан», ворующих «их» воду. Такая работа была, бесспорно, нужна (Шиобэн и сама участвовала в целом ряде подобных проектов), но оставалась нудной и банальной.

Порой всеобщая болтовня заслоняла для Шиобэн истину. А Бисеза сидела в одиночестве у себя в квартире и только тем и занималась, что думала, думала, думала, и поэтому она была для Шиобэн одним из «пробных камней», одним из «объективов», помогавших охватить общую картину взглядом. Именно Бисеза высказала такое неожиданное и такое важное предложение насчет того, чтобы за производство смарт-скина взялась общественность. И в конце концов, именно Бисеза посвятила Шиобэн в глубокую тайну – первопричину всего происходящего.

Начиная с того дня, когда состоялись памятные видеопереговоры и когда Юджин Мэнглс доказал, что за солнечными аномалиями действительно скрывалась чья-то преднамеренная деятельность, утверждения Бисезы относительно Первенцев и Мира стали принимать всерьез. Было начато исследование, оно продвигалось туго и медленно, но все же продвигалось. Никто не верил во всю историю от начала до конца.

«Даже я не верю целиком и полностью», – признавалась себе Шиобэн.

Но часть ее сознания, настроенная на проблему, безусловно соглашалась с тем, что солнечная аномалия, столь красноречиво реконструированная Юджином, действительно могла быть вызвана только вмешательством какой-то разумной силы. Можно было даже не рассуждать о намерениях этой разумной силы – от одного этого вывода волосы вставали дыбом.