Виктор Петров - Страх, или Жизнь в Стране Советов

Кстати, чтобы люди не брали в магазине продукты десятками килограммов, в каждом магазине на стене висел такой документ: «Нормы отпуска товаров в одни руки» с перечнем всех видов товаров. Вы можете себе представить сейчас что-нибудь подобное? Уже забыли, как это было на самом деле? Тогда идите голосовать за коммунистов. Они вам напомнят, и вы снова проснетесь в нищей и голодной стране.

И в заключение продовольственной темы. К концу коммунистического правления стали пропадать даже те продукты, которые были последние 40 лет, даже в Ленинграде. Прилавки стали пустеть, как во время блокады. Появились карточки и талоны. Я помню, сам вез из Москвы обычную свеклу и морковку. Так что дело здесь не в приходе к власти «демократов», а в том, что социалистическая экономика исчерпала себя полностью, а новую экономическую систему быстро не построишь.

Сейчас, когда рассекречена статистика материального положения населения, создается впечатление, что страна полна голодных и обездоленных. Бедные, конечно, есть, но в каждом конкретном случае надо разбираться в причинах этой бедности.

О бедных в советское время говорить было нельзя, но они были, и никто не знает реальный уровень жизни того времени.

Плакат «Национальный доход»

Однажды, далеко не в самые худшие советские времена, где-то в начале 80-х, наша семья сидела за столом и обедала. И вдруг сын сказал:

— Папа, дай мне хлеба.

— У нас нет хлеба.

— Так пойди и купи.

— Мне не на что купить хлеба.

Долгое молчание. Мне стало ужасно стыдно. Я покраснел, как будто мне дали по уху. Но сын молча меня простил, зато не простил себя я сам. Я, хозяин семьи, должен эту семью содержать и дать ей хотя бы кусок хлеба, а я не могу. Я — человек с высшим образованием, работающий по специальности, не больной, не пьющий и уж тем боле не играющий в азартные игры — не могу купить сыну кусок хлеба. Было и такое.

Старообрядческая церковь XIX в. д. Елионка Стародубского района Брянской области. 1983 г.

Нет, далеко не так все просто и однозначно было в этом коммунистическом «раю».

Простой советский служащий из жилконторы, написавший объявление о выдаче муки, не подозревал, что он создал уникальный документ эпохи.

Я увидел это объявление на дверях нашего дома и сразу взялся за фотоаппарат. Сейчас мы уже позабыли, что даже в 1965 году (а это было именно тогда) в свободной продаже не было муки (в Ленинграде, а значит, и по всей стране).

Ведь память сохраняет только хорошее. Я тоже забыл, если бы не мой архив, где я недавно обнаружил эту фотографию. Хлеб, как я писал, был в продаже всегда, кроме послевоенных лет, а вот на муку у плановой экономики сил уже не хватало.

Самая потрясающая фраза в этом объявлении, конечно, последняя. Здесь, что ни слово, то золото.

Во-первых, «ПОРЯДОК ВЫДАЧИ». Советский человек не шел в магазин и покупал, что хотел, а ему «выдавали». Выдавал добрый хороший дядя по имени «коммунистический режим». И никого это не смущало. Подумаешь, «выдали — продали», какая разница? Главное, чтобы мука была в доме. Для человека, потерявшего чувство собственного достоинства, это было не важно. А вот для меня это очень важно.

Когда мы замечали очередь в магазине, мы всегда спрашивали: «Что дают?» и никогда не говорили: «Что продают?». А ведь «дать» можно только ребенку, или рабу, или заключенному. И никогда свободному независимому человеку.

Применительно к торговле часто употреблялся глагол «выбросили». Имеется в виду, что не на помойку выбросили, а товар поступил в продажу. Советскому человеку, у которого, по словам Маяковского, «собственная гордость», товары «выбрасывали», как собаке.

В свободной продаже муки не было. Ленинград. 1965 г. д. Рябчевск Трубчевского района Брянской области. 1983 г.

Наконец, слова в объявлении «порядок… прежний». Это прямо перл. Не надо проводить исторических или социологических исследований. Этот абсурдный порядок стал уже настолько обычен нашему человеку, что не надо ничего объяснять, потому что этот порядок такой, как всегда.

Партия, как я уже писал, это единое целое, и она действует как один человек. Но и вся страна должна действовать и думать, как один человек. Это называлось «морально-политическое единство советского народа». Как же этого единства они добивались? Общественное мнение нашей страны питалось скрупулезно отредактированной информацией, что позволяло легко манипулировать сознанием людей. Приведу лишь несколько известных мне примеров руководства идеологией и информацией.

В прессе, литературе и искусстве не только нельзя было «давать критику», но существовал запрет на любой негативный материал. Например, были засекречены даже сведения о стихийных бедствиях.

Однажды наша съемочная группа поехала весной в какой-то сибирский город, а оказалось, что там паводок и весь город сейчас под водой. Снимать нечего. Наши сделали упрек работникам обкома, которые организовывали эту киноэкспедицию, почему, мол, не предупредили о паводке. Нам ответили: «А это секрет. Мы не можем об этом говорить, чтобы не вызвать в народе панику».

Так в царстве всеобщей лжи у людей складывалось ложное впечатление, что они живут в стране, в которой все прекрасно и безоблачно. Нет не только социальных проблем, но даже нет ни наводнений, ни землетрясений, ни ураганов.

В семьдесят… не помню уж каком году, ЦК приняло какое-то постановление по вопросам внешней политики. Все средства массовой информации и наглядной агитации подняли невообразимый шум, восхваляя это постановление. Не мог пройти мимо этого события и киножурнал «Ленинградская кинохроника». Был показан одобряющий митинг, и диктор сказал: «Ленинградцы горячо одобряют ленинскую внешнюю политику ЦК партии».

А все киножурналы перед их выпуском на экран должен лично посмотреть первый секретарь обкома партии. Вот на каком высоком уровне шли цензура и приемка. Директор студии В. И. Кузин повез в Смольный сдавать журнал. Тов. Романов Г. В. посмотрел и сказал:

— А у вас ошибка в тексте.

Директор студии жутко испугался:

— Не может быть.

Колокольня Успенского монастыря, г. Севск Брянской области. 1983 г. В 1975 г. на киносъемках ипподрома в г. Чолпон-Ата (Киргизия) я увидел среди висевших там портретов членов Политбюро ЦК портрет Воронова, который уже два года как был изгнан из этого ареопага. Я сказал об этом секретарю райкома партии. Портрет был немедленно, на виду у всех, снят.

— Ну как же. Вот вы говорите: «одобряют внешнюю политику», но ленинградцы одобряют не только внешнюю политику, но и внутреннюю.

— Да, но последнее время не было никаких решений по вопросам внутренней политики, ничего нового.

— Ну и что ж. Ведь ленинградцы одобряют внутреннюю политику?

— Так точно. Одобряют.

— Ну вот так и скажите.

Киножурнал пришлось переделывать. До мельчайших деталей оттачивалось начальством единомыслие в Советском Союзе.

Волею съемочных судеб мне пришлось оказаться в кабинете директора книжного издательства, которое готовило к юбилею Достоевского издание полного собрания его сочинений. Я знал, что тираж будет очень маленьким, и, думая, что тираж определяет директор издательства, сделал ему упрек в недостаточности тиража. На что он ответил, что тираж Достоевского определяет лично товарищ Суслов! Издательство и так с трудом добилось даже этого тиража.

Горожанам было запрещено покупать дома в деревне, и многие хорошие дома, оставшиеся без хозяев, приходили в упадок. Иногда можно было приобрести дом по фальшивым документам или без оформления, д. Высоково Селижаровского района Калининской области. 1988 г.

Вот на каком высоком уровне решались даже такие, казалось бы, мелкие вопросы. Чего уж тут удивляться, что вся страна была единодушна, единообразна и одномысленна.

Ленинградская студия документальных фильмов выпускала региональный киножурнал «Наш край» для областей Северо-Запада. Однажды был подготовлен специальный тематический выпуск, посвященный Ивановской области. В нем было сказано, какая это замечательная область и какие прекрасные люди там работают, и показаны все их достижения. Режиссер повез в Иваново на утверждение обкома первую копию киножурнала. Посмотреть его собралось все бюро обкома. Журнал не приняли. Для студии это ЧП.

На следующий день обескураженный режиссер появился в кабинете директора киностудии, бывшего работника ленинградского обкома, брошенного укреплять кинематограф: