Василий Вишняков - Конструкторы

— Согласен, — поспешно сказал Вейц.

Это особенность «конструкторского почерка» Духова — в затруднительных случаях он предлагал поначалу самое простое и легко осуществимое из возможных решений. И только когда такая «атака с ходу» не удавалась, переходил к следующим, более сложным и трудоёмким вариантам.

Торсионы изготовили в счёт модернизации ходовой части Т-28 всего за неделю. Сделали бы и быстрее, да подзадержались со шлицами — их пришлось выпиливать вручную. Сталь взяли хромоникелевую — ту, что шла на изготовление валов коробки передач.

Монтировали необычную подвеску на один из танков Т-28 в опытном цехе. Николай Леонидович, облачённый в комбинезон и работавший вместе со слесарями, дотошно расспрашивал мастера, как он собирается провести разметку, обеспечить параллельность валов.

— Всё сделаем, Леонидыч, в лучшем виде, — говорил ему старый мастер, бывший путиловец Ильин. — Ты не доверяешь нам, что ли? Так мы и не такое делали. Обижаешь, Леонидыч!

— Доверяй, но проверяй, — засмеялся Духов. — Дело не в этом. Вам, Семён Ильич, я доверяю больше, чем себе. Но надо же и мне учиться. Вот я и стараюсь постичь все тонкости монтажа под вашим руководством.

— Хитрюга ты, Леонидыч, — вздыхал старый мастер однако от танка конструктора уже не гнал.

Вейц тоже присутствовал при сборке, но молча стоял в сторонке в пальто и шляпе, безучастно наблюдая за работой слесарей.

— Вам не надоело созерцать? Переоделись бы да поработали, — предложил ему Духов.

— К сожалению, я могу работать только головой, — вздохнул Вейц. — Каждому своё. Но, кстати, обезьяну в человека превратил труд умственный, а не физический, — не без гордости добавил он.

— А вот это ваше утверждение, товарищ Вейц, по меньшей мере спорно, — сердито возразил Духов.

День выдался слякотный, настоящий осенний, хотя ещё не кончился август. Всё вокруг как-то сразу померкло и поблёкло, низкое небо с утра сочилось дождём. С севера всерьёз потянуло холодным дыханием студёных морей.

В этот день в опытном цехе с утра царило необычное оживление. Заканчивались последние приготовления к испытательному пробегу с новой необычной подвеской. Танк выглядел непривычно — нет фальшбортов, нет массивных тележек с листовыми рессорами. Упругие элементы подвески — торсионные валы — скрыты внутри корпуса, видны только их свежевыкрашенные багровым суриком торцы. Пять красных кружков с каждого борта — только и всего.

— Всё готово, Леонидыч, — сказал мастер Ильин, отходя наконец от танка. — Проверяй, не проверяй, а скажу прямо — работу ребята сделали на совесть, комар носа не подточит. Ну, а что касаемо этих стержней, тут, Леонидыч, бабушка надвое сказала. По-нашему, не по-научному — жидковато как-то с ними получается, неосновательно. Ну да это ваше дело, инженеров, а мы своё дело сделали. С богом!

Духов в одежде испытателя — комбинезоне, сапогах и танковом шлемофоне на меху — ещё раз обошёл вокруг машины. Кажется, действительно, всё в порядке. Из люка выглядывает, ожидая команды, невозмутимо спокойный механик-водитель Куценко.

— Ну как, Грицько, можно трогать? — спрашивает у него Духов.

— Почему же нельзя? Можно.

— Заводи! На душе, правда, тревожно, но это пройдёт.

Куценко скрылся в люке. Послышался визг стартёра, а вслед за тем мощно зарокотал двигатель.

Вот он, необыкновенный, волнующий момент! Танк дрогнул и медленно тронулся вперёд. Духов и Ильин поспешили следом, наблюдая за ходовой частью. Но ничего особенного не произошло. Двинулась, лязгая, гусеница, закрутились опорные катки, плавно покатилась машина, покачиваясь на торсионах, которые, казалось, поскрипывали даже, как новые сапоги.

У выхода из цеха танк остановился. Духов торопливо взобрался на машину, помахал рукой Ильину. «С богом!» — теперь уже крикнул старый мастер.

Танк, выйдя из цеха, круто развернулся и направился к воротам, за которыми начиналась испытательная трасса. По ней совершал первый, так называемый военпредовский, пробег каждый из выпущенных заводом танков Т-28. Дорога была сильно разбита, в глубоких колдобинах мутнела вода. Машина, поднимая фонтаны жидкой грязи, ходко пошла вперёд.

Духов стоял, высунувшись по пояс из командирского люка, внимательно наблюдая за дорогой. Куценко — опытный водитель, настоящий танковый ас. Ведёт машину быстро, уверенно, но в то же время и осторожно, не подвергая её риску. Вот впереди показалась обширная лужа, и Куценко убавляет скорость: под мутной дождевой водой может оказаться яма. Крутые колдобины преодолевает мягко, не допуская сильных ударов носом или кормой.

Дождь перестал, и на серо-мглистом небе выглянуло солнце. Приятно. Вообще всё необыкновенно удачно — подвеска для будущего танка, можно сказать, найдена. Она будет торсионной.

…Началось это примерно в километре от стрельбища. Испытательная трасса шла здесь по лесной просеке. По сторонам — высокие сосны. А на разбитой донельзя лесной дороге — сплошные выбоины, жёсткие корни, пни… Вот тут-то Духов сквозь рёв двигателя и лязг гусениц услышал странный хлопок, похожий на приглушённый звук выстрела. Неужели лопнул торсион? Он сделал знак Куценко остановиться.

Оказалось, что сломаны два торсиона — первого и пятого опорных катков левого борта. На левом стояли тридцатимиллиметровые стержни. Но, осматривая подвеску, Духов обнаружил признаки повреждений и некоторых торсионов правого борта, где стержни были пятидесятимиллиметровые.

— Разворачивайся обратно, — приказал он водителю.

Это было безрадостное возвращение. То и дело слышались жёсткие удары балансиров в ограничители, Двигаться пришлось на первой передаче со скоростью пешехода… Но и при этой скорости ощущалась сильная тряска, затруднявшая управление машиной.

Только через два часа они остановились наконец у ворот опытного цеха. Испытатели имели неважный вид — с ног до головы забрызганы грязью, усталые и хмурые. Танк стоял, накренившись на левый борт, как инвалид на костылях, в грязи по башню, с поломанной ходовой частью — вышли из строя не только торсионы, но и оси некоторых балансиров, подшипники опорных катков.

— Какой ужас! — воскликнул, хватаясь за голову, инженер Вейц. — Всё пропало. Полная катастрофа!

— Никакого ужаса нет, — угрюмо сказал Духов. — А тем более — никакой катастрофы. Есть обычные результаты испытаний, безусловно полезные. Что мы знали до сих пор о торсионной подвеске? Да ничего. Была голая идея и много разговоров о торсионах, точнее говоря — пустопорожней, беспочвенной болтовни. А теперь мы знаем, что торсионная подвеска — реальность, она работала, она может работать, а разве этого мало? Дело теперь за тем, чтобы обеспечить её надёжность, а это уже другой вопрос. Мы должны его решить и решим. Ясно?

По кислому лицу и встрёпанной фигуре Вейца трудно было судить, ясно ли ему это. Вейц очень боялся неприятностей.

— Эх, вы… генератор идей, — махнул рукой Духов и пошёл в цех.

В телефоне строгий голосок секретарши:

— Товарищ Духов, вас вызывает Жозеф Яковлевич!

— Намёк понял, Аделаида Ивановна. Прикажете немедленно?

— Да, он вас ждёт.

Зачем это он понадобился Котину? Официальный вызов к начальству почти всегда означает какую-то неприятность. Что-нибудь, вероятно, опять насчёт этой несчастной истории с торсионами? Но ведь всё уже обговорено и решено. На Т-28 никто и не собирался ставить эту торсионную подвеску. Не проектируется она и для СМК. А для будущего гипотетического танка он её доработает — уже приступил к изготовлению стенда для экспериментальных исследований. Подумал о том, что надо бы переодеться, но махнул рукой и как был — в комбинезоне и сапогах — вошёл в кабинет начальника СКБ-2.

В кресле у стола сидел, разговаривая с Котиным, молодой военный в танковой форме.

— Познакомьтесь, Николай Леонидович, — сдержанно, но значительно произнёс Котин. — Это слушатель мотомехакадемии…

Духову показалось, что он ослышался, — уж очень громкую и известную фамилию назвал Котин. Может быть, однофамилец? Но нет, сразу видно, что нет. Сын.

— Очень приятно, — машинально сказал Духов, пожимая руку вставшего с места военного. Тот оказался высокого роста, сутуловатым, на симпатичном молодом лице — приятная и словно бы виноватая улыбка.

— Товарищ прибыл к нам на завод на преддипломную практику, — продолжал Котин. — Дипломный проект намерен делать в нашем СКВ. Вы, Николай Леонидович, назначаетесь консультантом и руководителем практики. Поможете составить план, наметить тему и так далее. Дело знакомое, все мы были в таком положении. Вопросы есть? — Котин посмотрел на гостя, потом на Духова.

Те промолчали.

— Ну, тогда будем считать этот вопрос решённым. Идите, знакомьтесь, приступайте к работе.