коллектив авторов - Смех в Древней Руси
Радуйся, Сава глупой, и всей глупости твоей слава,
и везде про тебя дурная слава.
А на што тебе, Савушка, кондак, блядин ты сын и так.
Конец хождению Саве болшой славе.
Скоморошина о чернеце
Ходит чернец по монастырю,
Просит чернец милостину. ,
Дайте, чернице, Дайте, черничне.
Чернцови милостину. 2 ж [бы]
2
Вынесли ему белой муки,
А он просит у них белой руки.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Чернцови милостину. 2 ж[ды]
3
Вынесли ему белого хлеба,
А он просит у них белаго тела.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Чернцови милостину. 2 ж[ды]
4
Вынесли ему хлеба и соли,
А он просит у них з доброй воли.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Чернцови милостину. 2 ж[ды]
5
Вынесли ему сито маку,
А он просит у них черного знаку.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Чернцови милостину. 2 ж[ды]
6
Вынесли ему решето гороху,
А он просит у них чернаго моху.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Черццови милостину. 2 ок[ды]
7
Вынесли ему грешневых круп,
А он просит у них подержати за пуп.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Чернцови милостину. 2 ою[ды]
8
Выпесли ему красного квасу,
А он просит у них без опасу.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Чернцови милостину. 2 эю[ды]
9
Вынесли ему ягодных сластей,
А он просит у них межножных снастей.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Чернцови милостину. 2 ж[ды]
10
Вынесли ему горску пъгпенца,
А он просит обмочить конца.
Дайте, чернице,
Дайте, сестрице,
Чернцови милостину. 2 ж[ды]
11
Вывели ему старую бабу, —
Вот тебе, чернец, спелого бобу.
Не то, чернице,
Не то, сестрице,
Чернцова милостина. 2 эю[ды]
12
Вывели ему красну девицу,
Он приял ее под власеницу.
То-то, чернице,
То-то, сестрице,
Чернцова милостина, 2 ою[ды]
Текст (в списке начала XVIII в.) публикуется по изданию: Панченко А. М. Скоморошина о чернеце. — ТОДРЛ, т. XXI. М.—Л., 1965, е. 89-93.) .
СТИХ О ЖИЗНИ ПАТРИАРШИХ ПЕВЧИХ
Иная псальма.
Монастыря подворье — о чемъ непокорье?
Монастырь бо невеликъ, да звонъ добрЪ великъ.
Чернцы бы и умны, но да нравы дурны.
На чепъ сажаютъ, да долго не спушають.
А се хлЪбня темна, и сажа добрЪ черна,
и всЪхъ мораетъ, а свЪта не имЪет.
ПоглядЪлъ бы немношко, да се одно окошко.
Нужно сЪдЪти, ей-ей, некуды глядЪти.
И добро бы мЪсто, да марает тЪсто.
Аще и вЪра не велика, только чепь велика.
Взором и не свЪтла, но довЪсомъ тяжела.
Мошно бы двумъ сЪдЪть, ей, не хочется и глядеть. Побыть бы мошно, да на сердцы тошно.
И жить есть гдЪ, да сереть нЪгдЪ.
Аще и есть гдЪ, да сЪсти нельзЪ:
стул будеть увалять и ноги обЪ переморать.
Есть ли стул обтирать, то и ноги обтирать.
Аще в хлЪбню тако внити, то всЪхь разгонити,
срама не избыти, а людей насмЪшити.
«Горе вамъ, бЪдныя воспЪваки!» — тако вамъ говорят
поляки.
Якъ же кто поет на глас, тот носит отласъ.
Патриаршим воспЪвакам, якъ дуракамъ,
велят имъ пЪть гладко, а поять и кормят их гадко. Слышати пЪние любятъ, а доброе все сами лупят.
В чин малых побрали, а под старость их всех попрали. Пока есть глас, то и ходит по нас,
якъ же стал глас нехорошъ, то и поди куды хошъ.
ПЪлъ бы дондеже есть, да нечево стало есть.
В церкви что макови цвЪти, а дома нечево и въздЪти. <...> а вспЪваки же за вся глядят.
Люди все в дорагах, а вспЪвака в дуроках.
Честь умъ рождаетъ, а убожество и старой растяряетъ. Сердцу веселящуся и лицу цвЪтущуся,
аще кто богат, тотъ вездЪ рогатъ.
Есть бы кому не денги и всякъ будет в полденги.
Напреди речь иная: возвратимся
да вспЪвакам умилимся.
Будет к началу не спЪлъ, ино к стулу поспЪл. Проспися, да протрезвися, да под плеть ложися,
или просЪдися да прослезися, а дамой не торопися.
К ночи врата запираютъ, а днем с чепи не спушаютъ. Испил бы винца да запил бы пивца,
чепъ бы скинул и под лавку кинулъ,
ушел бы домов да живот незамогь.
Перелез бы чърезъ забор, ино скажут: «Тотъ вор!»
Аще ли в чепъ сажати, да надобно и разсуждати,
что не за все бы на чепъ сажати.
Когда смЪемся, тогда люди видятъ.
Не разумЪеть богатый убогому, такъ же и сытый —
голодному,
а здравый — больнымъ, только беднымъ однымъ. Забвение на всЪхъ хвалится, а скупый умреть — звалится.
Легъ, было, спати да не умел встати.
Скупый денги бережетъ, а по смерти всякъ его кленет. Живучи, много собиралъ, а умерши конечно пропал. Скупыя спят не судки, ано духъ вон, что из дудки.
Аще кто милует убога, тот любит бога.
Есть ли не милуетъ убога, воистину сей не любит бога. Чюжые кровлю кроютъ, а свои голосом воютъ.
На что драгие вещи любить, когда не умЪемъ их хранить?
Нынешнее настоящее время гонит носящих бремя. Овому честь бог даруетъ, овии же искупаютъ,
овии трудишася, овии в труд их внидоша.
Овии скачютъ, овии же плачютъ.
Инии веселяшеся, инии же всегда слезящеся.
Почто писать много, что от бЪдных не любят никого? Лучше того любять, с кого деньги лупят.
Что с убогова взяти? Прикажи его сковати.
ИЗ МАНАСТЫРЯ БОГОЛЮБОВА СТАРЕЦ ИГР[ЕН]ИЩО
Из монастыря да из Боголюбова
Идет старец Игренища,
Игренища-Кологрениша,
А и ходит он по монастырю,
5
Просил честныя милостыни,
А чем бы старцу душа спасти,
Душа спасти, душа спасти, ее в рай спусти.
Пришел-та старец под окошечко
(К) человеку к тому богатому,
10
Просил честную он милостыню,
Просил редечки горькия,
Просил он капусты белыя,
А третьи — свеклы красныя.
А тот удалой господин добре
15
Сослал редечки горькия
И той капусты он белыя,
А и той свеклы красныя
А с тою ли девушкой повареннаю.
Сошла та девка со двора она
20
И за те за вороты за широкия,
Посмотрит старец Игрениша-Кологренища
Во все четыре он во стороны,
Не увидел старец он, Игрениша,
Во всех четырех во сторонушках
25
Никаких людей не шатаются-не матаются,
И не рад-та старец Игрениша
А и тое ли редечки горькия,
А и той капусты белыя,
А третьи — свеклы красныя,
30
А и рад-та девушке-чернавушке.
Ухватил он девушку-чернавушку,
Ухватил он, посадил в мешок,
Со тою-та редькою горькаю,
И со той капустой белою,
35
И со той со свеклой со красною.
- 177 -
Пошел он, старец, по мана́стырю,
И увидели ево ребята десятильниковы,
И бросалися ребята оне ко старцу,
Хватали оне шилья сапожныя,
10
А и тыкали у старца во шелковай мешок:
Горька редька рыхнула,
Белая капуста крикнула,
л. 77 об.
Из красной свеклы росол || пошел.
А и тута ребята десятильниковы,
45
Оне тута со старцом заздорили.
А и молится старец Игрениша,
А Игрениша-Кологренища:
«А и гой вы еси, ребята десятильниковы!
К чему старца меня обидите?
50
А меня вам обидить — не корысть получить.
Будьте-тка вы ко мне в Боголюбов монастырь,
А и я молодцов вас пожалую:
А и первому дам я пухов колпак,
А и век-та носить, да не износить;
55
А другому дам комчат кафтан,
Он весь-та во титивочку повыстеган;
А третьему дам сапожки зелен сафьян
Со темя подковами немецкими.
А и тут ему ребята освободу дают,
60
И ушел он, старец Игрениша,
А Игренишша-Кологренишша
Во убогия он свои во кели(й)ки.
А по утру раненько-ранешонько
Не изробели ребята десятильниковы,
65
Промежу обедни, заутрени
Пришли оне, ребята десятильниковы,
Ходят оне по мана́стырю,
А и спрашивают старца Игрениша,
Игрениша-Кологрениша.
70
А увидел сам старец Игрениша,
Он тем-та ребятам поклоняется,
А слово сказал им ласковое:
«Вы-та, ребята разумныя,
Пойдем-ка ко мне, в келью идите».
75
Всем россказал им подробна все:
А четверть пройдет — другой приди,
А всем россказал, по часам россказал.