Коллектив авторов - Источниковедение
Особняком стоит «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», которое формально следует отнести к житийной литературе. Первая русская автобиография (если не считать поучения Владимира Мономаха) была создана во время пустозерского заключения, по «понуждению» духовника и соузника «огнепального» протопопа, старца Епифания. В «Житии…» присутствуют полемические и учительные черты. Оно известно в двух автографах и множестве (не менее 45) списков. Списки «Жития…» делятся на три редакции: первая написана в 1672–1673 гг., третья – не позже 1676 г. Аввакумово житие представляет собой уникальный памятник саморефлексии русского человека XVII в. Оно сохранило не имеющую аналогов информацию не только об обстоятельствах жизни автора и о расколе, но также о повседневной жизни, быте, поведении людей. В целом житие Аввакума далеко отстоит от прочих произведений жанра, из которого оно выросло.
Изучение житий с источниковедческой точки зрения большинством ученых признается малоперспективным. Это мнение опирается на фундаментальное исследование древнерусских житий, предпринятое В. О. Ключевским. Справедливое в отношении конкретных вопросов, оно не вполне бесспорно в целом. Большинство житий до сих пор не имеют научного издания.
Современное состояние источниковедения позволяет более оптимистично взглянуть на перспективы использования агиографии в исторических исследованиях. Представляется возможным шире осуществлять формулярный анализ при изучении житийной литературы. Это, в частности, может позволить точнее воспроизвести представления о святости в Древней Руси. Больше внимания следует уделить тем нравственным нормам, которые пропагандируются в житиях. Несмотря на абстрактно-трафаретные элементы содержания каждого из них, те из житий, которые принадлежали перу современников, сохранили важные исторические свидетельства. Часто они рассказывают о повседневной жизни монастырской братии, крестьян и горожан. Большой интерес представляют жития основателей монастырей. В таких памятниках можно найти сведения о местностях, где основывались монастыри, о соседних селениях, реках, урочищах, о князьях, дававших монастырям льготы, и, следовательно, выяснить, каким княжествам принадлежали земли, на которых селились монахи, как они их получали. Иногда прозвища князей, зафиксированные в житиях, дают возможность судить даже о существовании определенных княжеств. Однако ключ к полноценному использованию житийной информации в историческом исследовании пока не найден.
Хожения
Широкое распространение в Древней Руси получили хож(д)ения – произведения, описывающие паломничества в Святую землю.
Самый ранний их образец – «Хожение» («Паломник», или «Странник») игумена Даниила (1112–1115). В качестве его литературных источников можно назвать западноевропейские описания Святой земли Зевульфа, Иоанна Вирцбургского, Фоки. В начале XIII в. описания своих «хожений» в Константинополь и на Афон оставили новгородский архиепископ Антоний (в миру Добрыня Ядрейкович) и киево-печерский архимандрит Досифей. Антоний оставил ряд уникальных упоминаний о русских реликвиях, хранившихся в Царьграде до его разграбления крестоносцами в 1204 г., Досифей же уделил основное внимание распорядку жизни афонских монахов.
С середины XIV в. возобновились путешествия русских людей к святым местам, а с ними возродился и временно угасший жанр хождений. Около 1350 г. в «Страннике» новгородский инок Стефаний описал свое пребывание в Царьграде (умолчав при этом, что он побывал и в Иерусалиме). Гораздо обстоятельнее хождение смоленского иеродиакона Игнатия, также побывавшего в Константинополе и Иерусалиме (1389). Более светский характер имеет рассказ о путешествии «куплею» (по торговым делам) в Царьград дьяка Александра (конец XIV в.). К 1420 г. относится путешествие иеродиакона Троице-Сергиева монастыря Зосимы в Иерусалим, описанное им в «Ксеносе» (от греч. «гость»). Он подробно повествует о посещении Царьграда, Афона, Солуни, Иерусалима и других мест Святой земли. К жанру хождений примыкают сказания о Флорентийском соборе, приписываемые очевидцу события – суздальскому монаху Симеону: «Повесть об осьмом соборе» и «Путешествие Исидора митрополита на Флорентийский собор».
В 1466 г. появилось описание путешествия некоего гостя Василия, посетившего святые места Палестины. Оно очень кратко и, по словам митрополита Макария, «отзывается всею детскою простотою веры».
Завершает жанр хождений знаменитое «Хожение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина (1468–1475), сохранившееся в трех изводах (редакциях): в составе Софийской II и Львовской летописей, в составе сборника конца XV – начала XVI в. (Троицкий список), а также в составе летописно-хронографической компиляции XVII в. Несмотря на светский вид, хождение Афанасия Никитина вполне может быть отнесено к духовной литературе. Оно пронизано идеей сохранения веры в условиях, когда христианин лишен привычного окружения и не имеет возможности нормально отправлять религиозные обряды. Одновременно это и серьезные рассуждения мирянина о единстве Бога независимо от того, как и кому конкретно молятся люди. Вместе с тем перед нами обстоятельный отчет об увиденном в незнакомых странах, примыкавших, по представлениям того времени, к раю. Еще одна важная сторона этого источника – особенности восприятия древнерусского человека, которые косвенно говорят о его собственных привычках и внутренних установках.
Смысл «хожений» до сих пор остается не вполне ясным. Описания паломничеств дают важный источник изучения не только деталей жизни и быта, но и общих представлений о Русской земле и ее месте в мире.
Воинские повести
Возникшие в рамках летописания, воинские повести постепенно выделились в самостоятельный жанр и обладают источниковедческой спецификой.
На их формирование оказали влияние переводные воинские повести и рыцарские романы. Это не документальные описания войн и сражений, а художественные произведения, образный язык которых специфичен и требует истолкования. Авторы воинских повестей озабочены созданием образа происходящего. Буквальное понимание и прямое заимствование из них исторической информации могут привести к серьезным ошибкам в исторических построениях.
Одно из самых ранних самостоятельных произведений, близких к такому рода жанру, – «Слово о полку Игореве». Список «Слова…» (возможно, XVI в.) был приобретен в середине 90‑х годов XIX в. известным собирателем раритетов А. И. Мусиным-Пушкиным у архимандрита Спасо-Преображенского монастыря Ярославля Иоиля Быковского. Текст был издан в 1800 г. Кроме того, сохранилась копия, подготовленная для Екатерины II. В 1812 г., как считается, оригинал «Слова…» сгорел вместе с частью библиотеки А. И. Мусина-Пушкина. Это дало основания для сомнений относительно подлинности памятника. Тем не менее достаточно веских доказательств поддельности «Слова…» до сих пор не найдено. Дискуссионным вопросом остается датировка текста «Слова…»: называются 1185 г., XIII, XVI и даже XVIII в. Неизвестен и автор, создавший уникальный памятник древнерусской письменности. Даже наиболее основательные атрибуции «Слова…» (скажем, боярину Петру Бориславичу) могут рассматриваться лишь в качестве рабочих гипотез или догадок. Оригинальная информация «Слова…» не может быть подвергнута независимой проверке: степень ее достоверности приходится оценивать лишь с точки зрения внутренней непротиворечивости. Работы последних лет показывают, что «Слово о полку Игореве» опирается на значительное число литературных памятников, что должно учитываться при работе с этим источником.
Как самостоятельные произведения воинские повести появляются с середины XIV в. К этому времени относят «Повесть о разорении Рязани Батыем». Она примыкает к рязанским агиографическим произведениям. Древнейшая редакция «Повести…» находится в Новгородской I летописи, однако впоследствии встречается в литературных сборниках. Написанная в стиле летописной статьи, «Повесть…» включает фантастические моменты и эпически обобщенные образы. Позднее в нее были включены эпизоды, отсутствовавшие в первоначальном варианте (рассказ о Евпатии Коловрате). В основе «Повести…» лежат устные предания, летописные и агиографические источники.
Мощным толчком к созданию целого цикла воинских повестей стала Куликовская битва. «Задонщина» – поэтическое повествование о ней, написанное, скорее всего, в 80–90‑е годы XIV в. Она дошла в шести списках 70‑х годов XV – конца XVII в. Текст «Задонщины» имеет множество общих мест со «Словом о полку Игореве». Кроме того, «Задонщина» испытала влияние летописной повести о Куликовской битве. Возможно, само имя Софония Рязанца (которому традиционно приписывается «Задонщина») заимствовано из какого-то не дошедшего до нас произведения Куликовского цикла. Очевидно, автор пользовался и фольклорными источниками. «Задонщина» интересна непосредственными впечатлениями современника от сражения русских войск с отрядами Мамая.