Олег Ивановский - Впервые. Записки ведущего конструктора
Оба вымпела были установлены на ракете. Оба полетели на Луну. Какой из них оправдал надежды создателей? Быть может, действительно кто-нибудь когда-нибудь…
«Сообщение ТАСС. О пуске Советским Союзом космической ракеты к Луне.
В соответствии с программой исследования космического пространства и подготовки к межпланетным полетам 12 сентября 1959 года в Советском Союзе осуществлен второй успешный пуск космической ракеты… Последняя ступень ракеты, превысив вторую космическую скорость — 11,2 км/с, движется к Луне… По предварительным данным, ракета движется по траектории, близкой к расчетной. Ожидается, что космическая ракета достигнет Луны 14 сентября в 00 часов 05 минут московского времени…»
Весь этот текст можно прочитать за минуту. А сколько за ним труда!
Вот и пролетели недели подготовки «Луны»-второй на космодроме. Вроде и не было бессонных ночей, до отказа забитых заботами дней, да и вспомнишь ли сейчас, ночью ли, днем ли произошло то или другое? Нет, не вспомнишь. До старта все в сознании было четко, мозг отмечал и регистрировал каждое событие, каждый итог работы — и своей и товарищей. Знал, четко знал, что нужно делать сейчас, что — через час, что — завтра, послезавтра. И так — до того самого мгновенья, когда вся твоя работа, весь труд коллектива отдается стихийному, вулканическому извержению энергии. Да нет, не стихийному. Строго рассчитанному.
И вот — старт! И то, что всего двадцать минут назад еще принадлежало тебе, было рядом с тобой — знакомое, выстраданное, земное — сейчас уже не твое. И никогда ты этого больше не увидишь, никогда не потрогаешь. Каждая секунда уносит твой труд на десяток километров туда, в неизведанное.
Растаял облачно-дымный след. В сознании нет никакого порядка. Остается одно — ждать. Ждать, что принесет радиоволна. Ведь только она расскажет, только она обрадует или огорчит. Ждать и верить. Верить и ждать. И самое дорогое в эти минуты, самое жданное: «Все в порядке». Все в порядке… А потом — «Сообщение ТАСС».
В тот день, под вечер, мы получили добавочную порцию волнений. В 21 час 39 минут 42 секунды должно было сработать командное устройство, по сигналу которого вспыхнет термит в корпусе нашей «кометы». Начнется бурное парообразование натрия. Облако паров, засветившись в лучах Солнца, должно еще раз показать всем «радиоверующим» и «радионеверующим», что радиотехника способна с большой точностью определять траектории космических ракет.
Астрономы, понявшие по опыту «Луны-1» некоторые особенности этого явления, на этот раз подготовились более солидно. Только бы погода не подвела. Там, в космосе, погода не помеха, там всегда «ясно», всегда Солнце. А на Земле? Повиснут облака над обсерваториями — а ведь сентябрь на дворе — и кусай локти. Ничего не увидишь.
Как всегда, нетерпеливые потянулись к «Люксу» — маленькой комнатке, где стоят аппараты связи. Авось что-нибудь просочится. Сергей Павлович с девяти уже там. Говорит с Москвой. Стоим в коридоре, беседуем вполголоса. Когда волнуешься, всегда хочется курить. А здесь неудобно. Выйти бы на улицу, затянуться разок-другой, а вдруг в этот момент или Сергей Павлович, или кто другой выйдет? Прозеваешь, не узнаешь новости из первых уст.
Смешно, как потом задумаешься: ну что измените:! если «последние известия» узнаешь не сейчас, а, скажем, через час или завтра? Ведь все равно знать будешь и все равно сейчас от тебя ничего не зависит. Ракета там, далеко, за 100 тысяч километров, живет своей самостоятельной жизнью. А узнать подробности все же хочется как можно скорее. Такова, видимо, натура человеческая.
Резко открылась дверь, обитая черным дерматином. Королев — без пиджака, в серой шерстяной трикотажной рубашке — вышел в коридор. Вслед за ним шел уж не помню кто. Сергей Павлович остановился, посмотрел в нашу сторону:
— А вы что, братцы-кролики, тут страдаете? Ждете кого-нибудь?
— Да нет, Сергей Павлович, не ждем… Вот по поводу «кометы» волнуемся…
— Волнуетесь? Ну это хорошо, что волнуетесь. Я тоже волнуюсь. — Он посмотрел на часы: — Еще пятнадцать минут.
— Сергей Павлович, а астрономы-то готовы? Волнуются?
— А вы что, считаете — только нам волноваться? Не одни мы, они тоже волнуются. Я сейчас с Москвой говорил, с Астросоветом. Сообщение передано по всем обсерваториям. Товарищи готовы. Вот только москвичам не повезло, облачность большая. А в Средней Азии и на Кавказе ясно. Так что будем надеяться. Константин Давыдович, — Сергей Павлович повернулся к Бушуеву, подошедшему к нам, — я минут через пять буду. Побудь, пожалуйста, здесь, может, кто позвонит из Москвы…
В эту ночь мы легли поздно. Только после одиннадцати стали приходить сообщения. Картина постепенно прояснялась. В 21 час 48 минут на многих обсерваториях начались наблюдения, фотографирование появившегося между звезд точно в том месте, где и предсказали баллистики и где «говорили» радиоволны, натриевого облака. В течение 6 минут облако со скоростью больше 1 километра в секунду, увеличивающееся в размерах, фотографировали на высокогорной обсерватории близ Алма-Аты, в Душанбе, Тбилиси, в Абастуманской и Бюраканской обсерваториях. Уже позже мы узнали о том, что нашу натриевую «комету» наблюдали астрономы Чехословакии, Шотландии, Франции, Англии, Югославии.
Помимо изучения траектории ракеты эти наблюдения, по мнению специалистов, могли дать представление и о некоторых процессах в космическом пространстве.
Впереди были еще сутки. Еще сутки лететь нашей «Луне-2» на Луну. До полета «Луны-1» у ученых были весьма противоречивые и смутные представления о том, как влияет Земля на физические свойства космического пространства. Что такое собственно космическое пространство? Та же среда, что окружает Землю на высотах от 200 до 1800 километров? Некоторые сведения об этом дали наши первые спутники. Особенно интересные данные продолжали поступать с третьего спутника.
Научные результаты, полученные «Луной-1», показали, что околоземное пространство существенно отличается от межпланетного, по крайней мере, до расстояний в полмиллиона километров. Вместе с тем было обнаружено, что влияние Земли не замыкается в окружающем ее пространстве, а простирается на сотни тысяч километров неким хвостом, направленным в сторону от Солнца. Этот хвост оказывает влияние на межпланетную среду, взаимодействуя с магнитным полем и потоками заряженных частиц, идущих от Солнца. Взаимодействие и породило радиационные пояса Земли.
Первые результаты, полученные приборами «Луны-2», подтверждали это. Интересных данных ожидали от магнитометра: его чувствительность в сравнении с магнитометром «Луны-1» была несколько изменена. И диапазон измерений был выбран так, чтобы можно было получить данные о магнитном поле и по пути к Луне, за пределами магнитосферы Земли, и непосредственно около самой Луны. И вот первые известия: прохождение радиационных поясов четко зафиксировано магнитометром. Надо было ждать подлета к Луне, самых последних данных в самые-самые последние мгновения.
Интересные сведения давало изучение солнечной плазмы и космических лучей. Солнечная плазма — это электроны, ионы и в первую очередь протоны, своим происхождением обязанные гигантским процессам на Солнце и в его недрах. Ученые подсчитали, что масса протонов, выбрасываемых Солнцем в секунду, составляет что-то около миллиона тонн. Опасно ли это для Солнца — терять каждую секунду столько вещества? Не очень, считают ученые. Солнце существует около десяти миллиардов лет. За это время его масса уменьшилась менее чем на одну сотую процента. Впрочем, эта сотая процента по массе больше десятка Земель.
Исследования потоков солнечной плазмы, концентрации протонов позволяли судить о структуре межпланетного магнитного поля и об иных свойствах межпланетного пространства. Помимо научного интереса был прямой «потребительский». Магнитные и ионосферные бури, отражающиеся на стабильности радиосвязи на Земле, на метеорологической обстановке, происходили как раз под влиянием солнечной плазмы.
Потоки плазмы ловились теми самыми протонными ловушками, которые доставляли своей нежной конституцией кучу неприятностей сборщикам. Работали эти ловушки отменно. В распоряжении ученых было уже более тысячи замеров. По их мнению, они должны были помочь составить представление о потоках солнечной плазмы на дороге «Земля — Луна», подтвердить полученные «Луной-1» данные о том, что Земля имеет ионизированную оболочку толщиной около 15 тысяч километров. Новые данные свидетельствовали о том, что на расстояниях больше 15 тысяч километров ионосфера Земли состоит из ионизированного водорода. А раз так, говорили ученые, то где-то в промежутке высот от 1 тысячи до 15 тысяч километров ионосфера из кислородной превращается в водородную.