Олег Ивановский - Впервые. Записки ведущего конструктора
Большой интерес вызвали и результаты измерений плотности потока электронов. Через каждый квадратный сантиметр пространства в секунду проходили сотни миллионов электронов. Это наводило на размышления о существовании третьего радиационного пояса Земли на высотах 50–70 тысяч километров от ее поверхности.
13 сентября (хотя тринадцать и считается числом несчастливым, но в ракетно-космической технике все наоборот!) впервые были «пойманы за хвост» в 225 тысячах километров от Земли потоки положительных ионов — солнечных корпускул. Потоки эти были весьма мощными — до нескольких миллионов частиц проскакивало через квадратный сантиметр площади ловушки в одну секунду. На более близких расстояниях такие потоки не наблюдались. Явление пока объяснить не могли. Но тем не менее ученые были очень довольны тем, что это не шло вразрез с результатами, полученными «Луной-1», и позволяло в дальнейшем уверенно выбирать диапазоны измеряемых приборами величин. Нам было проще. Ракета летит? Летит! Аппаратура работает? Работает! Научные результаты есть? Есть! Значит, еще один экзамен можно считать сданным. Почти сданным…
Ночь на приемном пункте в Крыму. Напряженно вслушиваются люди в сигналы бортового передатчика, всматриваются в электронные всплески на зеленых экранах осциллографов. Хотя результаты траекторных измерений, уточненные в последние часы, показывали, что космическая колея строга и что ракета летит точно в тот район Луны, куда ее нацелили, но все же… Стрелки хронометра приближаются к двум минутам первого. Последние секунды. Сердца частят, обгоняя беспристрастный механизм. Вот сейчас! Еще две секунды… одна… И вот — 0 часов 2 минуты 24 секунды. Сигнал пропадает. Резко. Сразу. Так и должно было быть. Луна достигнута! На ней — земное тело, оно на поверхности нашего вечного спутника!
Третья лунная
«4 октября 1959 года, в день двухлетнего юбилея запуска первого в мире советского искусственного спутника Земли, в Советском Союзе успешно осуществлен третий пуск космической ракеты.
На борту ракеты установлена автоматическая межпланетная станция…»
(Из сообщения ТАСС)То ли в одном из частных клубов Парижа, то ли в одном из респектабельных домов среди друзей, сидящих за бокалом доброго вина, возник спор: сможет ли человек когда-нибудь взглянуть на «ту», невидимую с Земли, сторону Луны?
— Нет, это невозможно! Бьюсь об заклад, готов держать пари, это невозможно! — темпераментно отстаивал свою точку зрения потомственный винодел, унаследовавший дела известной винодельческой фирмы.
— Пари? Ну что ж, господа, пари — это хорошо. Ваши условия.
— Тысяча бутылок из моих погребов!
— Прекрасно, господа, прекрасно! Будьте свидетелями!
— Пари было заключено. Не знаю точно, когда это происходило. Но знаю, что совсем незадолго до 1959 года. Естественно, тогда мы об этом не знали.
Баллистика — наука точная и тонкая. Серьезная. Требующая богатого математического аппарата и богатых возможностей. Недаром в те годы академик А. А. Дородницын, директор Вычислительного центра Академии наук СССР, на вопрос одного из журналистов: «Почему в последнее время столь распространились электронные вычислительные машины?» — ответил: «Наконец все убедились, что электронные вычислительные машины очень нужны, без них промышленность будет топтаться на месте. Создавая ЭВМ, мы в первую очередь думали о космосе. Полеты в космос и к планетам Солнечной системы невозможны без этих машин. Они не только вычисляют траекторию полета станции или корабля, но и проводят расчеты всевозможных их узлов и конструкций. Столь стремительно вычислительная техника развивалась только благодаря космонавтике. Несомненно, в конце концов мы бы почувствовали, что ЭВМ необходимы для промышленности, что без них нельзя. Однако на то, чтобы в этом убедиться, ушло бы несколько лет».
Новая вычислительная техника на первых порах сосредоточивалась в институтах Академии наук. Здесь рождалась отечественная школа космической баллистики. Но это ни в коей мере не означало, что у нас в ОКБ, в проектном отделе и в группе у Глеба Юрьевича в баллистике никто ничего не понимал. Понимали. И неплохо. И законы знали, и считать умели.
И вот в один прекрасный день один из инженеров, подойдя к своему начальнику, изрек:
— А знаете, по-моему, у нас могут получиться не только пролет мимо Луны и попадание…
— А что же еще? — недоуменно вскинул глаза из-под очков начальник группы.
— Может получиться облет Луны с возвратом к Земле. Я вот тут кое-что прикинул…
— Ну и что? Это давно известно. Сергей Павлович об этом еще год назад говорил…
— При простом облете по эллипсу возврат к Земле со стороны южного полушария будет, так? А у нас там радиоприемных пунктов нет. Как информацию с борта принимать?
— Новость! Знаю я все это.
— Глеб Юрьевич, а по-моему, можно Луну облететь по другой дороге. Вот смотрите, — и он наклонился к столу.
— Слушай, Николай, а ведь это идея! Ведь если вокруг Луны так пойти, то можно и на ту сторону загляну-у-ть, — от удовольствия Глеб Юрьевич даже растянул последние слоги.
Через час вокруг его стола стало тесно. Со стороны были видны только склоненные спины. Так хоккеисты «клянутся» перед ответственным матчем. В этот момент я как раз вошел в зал. Подошел. Услышал разное:
— Надо поставить фотоаппарат…
— Не один, несколько. И не фотоаппарат, а фототелевизионный аппарат. Ведь изображение потом передать на Землю надо — вот в чем задача!
— А ориентация? АМС держать надо. Кто ее на Луну нацелит?
— Кто нацелит? А датчики оптические…
— Датчики датчиками, а кто держать будет?
— Возьмем поставим маленькие сопла и газ через них травить будем. Они удержат…
Разговор, как я понял, идет о каком-то аппарате АМС, и вмешиваться сейчас в процесс генерации идей совсем не время. Можно, как говорят, сбить настрой, испортить песню.
Встретились мы с Глебом Юрьевичем на следующий день. На мой вопрос: «О чем вчера такой бурный „банк“ был?» — он ответил, что есть идея сделать автоматическую межпланетную станцию — АМС.
— АМС?
— Да, АМС. Сергей Павлович в разговоре назвал так одну из будущих конструкций. Случайно или нет, не знаю. Может, он специально это название обдумывал, может, случайно в голову ему пришло. Нам понравилось. Вот следующую «Луну» мы и решили окрестить АМС «Луна-3». Звучит? Это тебе не «контейнер»!
— Подожди — звучит-то звучит, а что она делать будет? И почему она межпланетная?
— Да вот можно попытаться облететь Луну. Поставить радиофототелевизионную аппаратуру, систему ориентации и сфотографировать хотя бы часть обратной стороны Луны.
— А Сергей Павлович знает?
— Нет, я пока ни ему, ни КД ничего не говорил. Главный такую задачу не может не держать под прицелом, это очевидно. Но не знаю, приходило ли ему в голову, что это можно сделать сейчас. Думаю пока ему ничего не говорить. Надо все поглубже проработать, с баллистиками из академии связаться, со смежниками об аппаратуре поговорить. Идея-то есть, а вот как ее в АМС превратить… Но работать будем. Знаешь, как ребята загорелись! Так что давай пока без графика, без «утверждаю» и «согласовано».
О том, что ребята загорелись, можно было и не говорить. Иначе случиться и не могло, не такие наши проектанты. И без графика пока можно было прожить. Пока.
Да, задача вставала преинтереснейшая. Заглянуть-таки на «ту», невидимую, сторону нашего спутника, взять у него фотоинтервью, раскрыть людям еще одну извечную тайну Вселенной. Теперь космонавтика уже могла позволить себе на практике решение такой проблемы. Дорога к Луне была опробована. Но на сей раз она должна была пролегать несколько иначе. «Луне-3» нужно было не только «туда». Надо было сделать поворот, облететь Луну и вернуться обратно.
Средств коррекции и торможения мы еще не имели, с промежуточной орбиты спутника Земли старта к Луне не осуществляли. Умели только с необходимой точностью послать ракету с Земли в сторону Луны. Пятнадцать минут работы двигателей ракеты-носителя, а дальше — баллистический, неуправляемый, полет, подчиняющийся закону всемирного тяготения.
Желание, продиктованное извечным стремлением человека познать непознанное, вытащить еще одну тайну из скопища тайн природы… Цели и задачи «Луны-3» должны были быть детально проработаны и обоснованы. Нужно не только посмотреть, но с умом посмотреть. Быть может, не только сфотографировать. Быть может, потом по фотографиям и карту составить. Нет, пожалуй, такое пока было не по плечу. Ведь с тех пор, как триста пятьдесят лет назад Галилео Галилей впервые увидел и зарисовал лунные образования, определил по длине теней высоту наибольших лунных гор, а в середине XVII века польский астроном Ян Гевелий нарисовал карту видимого полушария Луны, ничего принципиально нового не появилось.