Григорий Медведев - Энергоблок

Ответ:

— Некогда! Позже... Заливаюсь... Палин Алимову:

— Вода в деаэраторной хлещет на пол. Зальет электрощитовые. Принимайте меры...

Алимов:

— Знаем... Думаем... Сейчас... — Голос хороший, вежливый.

«Опасность... — думает Палин. — Подперло... А то пузо вперед и...»

Телефон. Абдулхаков Палину:

— В машзале долбает. Прямо канонада. Бьет в конденсатопроводе и на питательной линии. Оборвало опору трубопровода... — Хрипло, гортанно смеется. — Дрозд бегает как помешанный. Без чепца. Сделал ему замечание... — Снова хрипло хохочет. — Война, Владимир Иванович...

Палин бежит в машзал.

«Торбина бы сюда... Пусть обкатается, деятель...» На двенадцатой отметке его встречает Абдулхаков с вытаращенными глазами. Хрипло кричит:

— Вон-вон, смотрите! На питательной линии оборвало «гусак»... Воздушник!..

Кипяток хлещет расширяющейся струей в стену. Палин прикинул расход:

«Примерно, пятьдесят кубов в час... Плюс столько же, а может, больше в деаэраторной... Началось...»

Бежит к телефону. Кричит на ходу Абдулхакову:

— Бери мазок на нулевой отметке! Активность доложи мне!

За турбогенератором, в просвете между цилиндрами турбины, просеменила глыбастая фигура Федосова. Палин бросился к нему, перехватил.

— Беги к морю! Контроль активности на сливе из «черной трубы»! Головой отвечаешь... Меня непрерывно держи в курсе...

Федосов побежал, прихрамывая.

Пулей влетел на двенадцатую отметку Алимов. С ним — представитель научного руководителя по реактору. С Курчатовской бородкой. Тонкая кость, белый воротничок, чуни поверх штиблет, белый лавсановый халат поверх костюма. Таращит глаза, растерян.

— Что?! — кричит ему Палин. — Не вписывается в формулы?!

— Потрясающе! — кричит научный руководитель. Алимов подбегает к Палину. Привычный нырок головой.

— Где Дрозд?! Что он, не знает, как пускать паропроводы?!.. Ты никогда не пускал турбину?! — вдруг спрашивает он Палина. В голосе плохо скрытая паника.

— Никогда, Станислав Павлович! Ты что, с луны свалился?! Я с рождения дозиметрист!.. — Палин ехидно сощурил глаза.

«Сволочь!.. — подумал. — Берутся за дело, не зная дела. Честолюбчики...»

— Надо принимать на барбатеры! — сам себе крикнул Алимов и рванул в сторону блочного щита управления

— Торбина давай сюда! — крикнул вдогонку Палин. Алимов снова подскочил к нему.

— Что?!

— Торбина, говорю, давай сюда! Пусть берет управление на себя!

Алимов махнул рукой... Растерянно улыбнулся.

— Он такой же бомбовик, как и я! — крикнул Главный. Глаза затравленные. Стремглав бросился к выходу с отметки турбины.

Грохот гидроударов. Хлест радиоактивного кипятка. Пар. Пахнет теплой сыростью. Вдруг грохот усилился.

«Ага! — подумал Палин. — Кинули пар на барбатеры...»

Пол под ногами дрожит. Воздух упруго пульсирует. На душе нехорошо. Побежал к перилам. Там, внизу, на нулевой отметке, у технологических конденсаторов, мечутся белые фигурки машинистов. Лихорадочно вручную открывают задвижки на техводе к технологическим конденсаторам. Палин почувствовал кого-то рядом. Повернулся. Видит — рыжебородый ученый. Тоже перегнулся через перила, смотрит вниз. Говорит:

— Что-то крутят там...

— Да... — отвечает Палин. Его душит судорожный нервный смех.

В это время потрясающей силы гидроудар, перекрыв собой тысячекратный грохот, потряс здание электростан ции. Палин почувствовал, как гулко вздрогнул железобетонный пол под ногами. Отметка фундамента турбины. Технологический конденсатор подпрыгнул, затрясся, как в лихорадке, оборвал анкерные болты, заплясал на опорных лапах. Трубопровод подвода пара срезал «мертвую» опору — две мощные стальные балки, встроенные в железобетонный монолит стены.

У Палина похолодело в груди. Сердце ускорило бег. Появилось в душе неуправляемое суеверное чувство. Рыжебородый научный руководитель завопил на высоких нотах, тараща глаза и сильно жестикулируя костлявыми руками.

— Это ужасно! Технический бандитизм!

Повернулся и трусцой засеменил к выходу с отметки турбины, шаркая чунями, чтобы не поскользнуться.

«Вали, вали отсюда, наука... Все идет не по формуле...» — подумал Палин, ощущая тем не менее нарастающее беспокойство.

Откуда-то, Палин даже не заметил, откуда именно, внезапно появился начальник турбоцеха Дрозд. В белом новеньком, сильно жеванном лавсане, без чепца. Лоб в испарине. Где-то потерял очки. Лицо осунулось. Голова стала как бы меньше, а шея длиннее.

— Все ясно, все ясно!.. — бормотал он, наклонившись рядом с Палиным через перила и глядя вниз, туда, где только что долбанула стихия.

— Пар дали раньше охлаждающей воды, черти!.. Все ясно, все ясно, сейчас сделаем!..

Палин хотел спросить, что ему ясно и почему так грохочет кругом, но вид у Дрозда был жалкий, хотя и через силу деловой. Он вдруг взял Палина за руку и стал кричать ему в ухо, стараясь перекрыть грохот. Видно было, что он успокаивал сам себя:

— Регулятор на линии основного конденсата плюет порциями! Мал расход воды!.. Мал расход, говорю! Задвижка открыта полностью, пара не хватает!.. Проход мал!.. От этого и долбает...

Палин смотрел на Дрозда во все глаза, и ему показалось, что тот будто советуется с ним. Сквозь грохот слышен хлест воды внизу. Ясно — дренаж оборвало! Радиоактивный кипяток!.. Хлещет в четырех местах... Расход предположительно двести тонн в час...

— Прекращать надо-о! — орет в ответ Палин.

— Сейчас, сейчас! — кричит Дрозд, но Палин видит — в глазах у него паника.

Влетает Алимов. Изогнулся дугой, втянул живот, руки чуть раскинул, бледен, кажется, вот-вот вцепится и станет бороться... Да, поза борца перед схваткой. Глаза все те же, затравленные. Орет.

— Что?! Что делать?!

Дрозд смотрит на него. Бледен. В глазах, кажется, слезы.

Вбегает Абдулхаков. Глухой его, гортанный голос в грохоте еле шуршит. Скалит зубы. На груди газодувка. Палин приложил руку — работает. Прокачав воздух, Абдулхаков вынул фильтр, подбежал к ТИССу (прибор для замера бета-активности). Вернулся.

— По аэрозолям четыре нормы!..

Все без «лепестков»... Палин с беспокойством думает о «черной трубе».

«Низы уже затоплены... Дренажные насосы включились... Федосов молчит...» — Он глянул в сторону телефонной будки. Лампа сверху не мигает, стало быть, звонка нет.

«Надо уходить на щит... Теряю связь с местами, контроль...»

Подсунул ухо к Алимову и Дрозду. Дрозд уверенно орет. Очухался.

— Увеличивайте расход! Увеличивайте расход! Я на полную открою регулятор на линии рециркуляции конденсата! Будет эффект!..

Алимов трясет головой, нюхает воздух, делает легкие нырки вправо, влево.

Палин — Абдулхакову:

— Активность воды в приямках! Быстро!

Абдулхаков бежит вниз. Палин — Алимову:

— Надо останавливаться, Станислав Павлович! Смотри! — Махнул рукой на хлещущий кипяток. Тело пробирает теплой влагой. Но еще холодно. Зябкость!

— Надо понять! — орет Алимов. В голосе та же совещательность, что и у Дрозда. Глаза все еще растерянные.

«Чего понимать. И так ясно», — усмехнулся Палин и побежал к выходу. Бегом по коридору деаэраторной этажерки, крытому желтым пластикатом. Пластикат под ногами пришлепывает по набетонке и порою смачно вскрякивает. Решил по пути осмотреть щитовые.

Вошел в помещение вычислительной машины «Гора»... С потолка льет вода. Оператор мечется в лабиринте стоек с электронной аппаратурой и одну за другой обесточивает. Бледен. Кричит:

— Уже третий раз! Все насмарку!..

В помещении щита дозиметрии потолок промок. Скоро польет. Палин рванул на блочный щит управления. Здесь тише, чем везде. Перфорированный потолок и стены глушат звуки. Три белых спины операторов. Смачно клоцают ключи управления. Начальник смены АЭС Болотов. Сухощав, стрижен ежиком, подтянут. Стучит правым кулаком о левую ладонь. Водит головой вправо, влево. Оценивает по приборам ситуацию.

— Все заливает у тебя! — кричит Палин.

Болотов холодно глянул на него. Взгляд оценивающий.

— Спокойно, знаю...

— Чего «знаю»?! — Палин выглядел смешно. В испарине. Чуб сполз на лоб, глаза вытаращенные.

Болотов улыбнулся. Палин побежал на щит дозиметрии. Там надрывался телефон. Звонил Федосов.

— Из трубы хлещет в море!.. Владим Иваныч...

— Расход?!

— Примерно, кубов пятьдесят в час...

— Активность воды?!

— Отослал пробу с Прокловым...

— Разбавление с насосной идет?!

— Нет!

— Тебя понял! Сторожи! Пробы — ежечасно!.. «Вот он... Часик настал...» — подумал Палин. Стремглав бросился на блочный щит.

— Включай разбавление! — крикнул он Болотову. — Радиоактивный дренаж попер в море!.. Быстро!..

Болотов бросился к коммутатору. Что-то приказал машинисту насосной. И в это мгновение вдруг все стихло. Глубокая тишина. В ушах ватность...

— Что случилось?! — по инерции кричит еще Палин. Болотов улыбается.