Коллектив авторов - Деяния IV Всезарубежного Собора. Русская Православная Церковь за границей

Послевоенная поступь коммунизма в мире, возобновление экуменических и модернистских течений, создание Всемирного Совета Церквей и постепенное вступление в него Православных Поместных Церквей приводит лучших людей русского православного зарубежья к эсхатологическим настроениям. Из рядов духовенства РПЦЗ выдвигаются выдающиеся борцы против духа времени. Девизом архиепископа Аверкия (Таушева) стали слова: «В ногу со временем мы не пойдем!».[25] Архиепископ Аверкий не только обличал модернизм обновленчества, но один из первых учил о том, что «экуменизм – путь, ведущий в погибель».[26]

Архимандрит Константин (Зайцев) видел спасение мира в противопоставлении духу апостасии идеи Святой Руси как духовного царства, удерживающего приход лжемессии. В течение четверти века он развивает эти мысли в журнале «Православная Русь» и других периодических изданиях Свято-Троицкого монастыря. В 1963 году о. Константин опубликовал обширную статью, в которой излагал удивительно проницательное, если не сказать пророческое, ви́дение историософии.[27]

В грядущих десятилетиях он видит две возможности. Либо процесс апостасии, отхода от Христа не оставит места для Духа Божия в мире, как перед Всемирным потопом, – и тогда будет отбор Богом последних христиан перед концом; либо найдутся силы у русского народа для покаяния, и тогда произойдет «спасительная катастрофа», которая продлит жизнь мира. Духовно одаренный православный писатель-американец, иеромонах Серафим Роуз († 1982) прозревал в современных явлениях звериный лик «религии будущего»[28] и предупреждал паломников: «Сейчас позднее, чем вы думаете».[29] Сознание угрозы миру в последние полстолетия было не частным мнением названных духовных лиц, но отражало взгляды нашей иерархии.

Ви́дение особой миссии Русской Зарубежной Церкви выражено не только в высказываниях ее первоиерархов, святителей и духовных писателей, но также в целом ряде постановлений и посланий Архиерейских и Всезарубежных Соборов: РПЦЗ носит идею Святой Руси, свободна от безбожников, от антихристовых слуг, от всякой зависимости; она единственная законная преемница дореволюционной Российской Церкви, она не преклонила колена перед Ваалом экуменизма.

С 1920 года Зарубежная Церковь видела себя авангардом возрождения Российской Церкви. Если мы верны заветам наших духовных наставников, мы не можем просто «забыть старое», не уразумев его. Преображение церковной жизни через совесть и покаяние нужно и нам, и всей Российской Церкви. Иначе мы останемся у разбитого корыта, не возвратившись к жизни Церкви новомучеников, Поместного Собора и Святой Руси. Доказательством успеха нашего Всезарубежного Собора будет возрождение всей Русской Церкви. В этом всегда отцы наши видели священную миссию Зарубежной Церкви. Внешнее объединение без духовных изменений оставит корабль церковный на мели церковной политики и мелких мирских амбиций.

В 1925 году святой Патриарх Тихон повторял фразу: «Надо бы пожить годика три».[30] Мало кто думал, что большевики удержатся долго. Если сначала эмиграция в лице своих лучших людей воспринимала изгнание как наказание Божие за грехи, то после войны намечается другое мироощущение. Благодарность Богу за избавление от коммунистического ада переходит в чувство избранности: у нас, значит, особая миссия.[31] Ко второй половине 60-х годов и далее это убеждение приводит руководство РПЦЗ к решению взять иной курс.

В нашу орбиту входят группировки греков-старостильников, которые усиливают появившийся дух самодостаточности и изоляции. Поступают требования торжественно заявить о безблагодатности новостильников и православных участников Всемирного Совета Церквей. Но Зарубежная Церковь и дальше продолжала принимать духовенство из других Поместных Церквей (включая Московскую Патриархию) в сущем сане, хотя со временем участились крайние высказывания тех, кто вышел от нас после 2000 года.

Потеря покаянного духа первых десятилетий привела к потере четкости ви́дения самих себя. Поэтому мы стали думать о себе, что мы не только печальники за Церковь Русскую, но имеем право учить и вмешиваться в дела других Поместных Церквей и, может быть, вообще являемся Вселенской Церковью: у нас все есть, нам ничего не надо совне… Мы единственные…[32]

Святой Иоанн в 1938 году видел большие возможности для миссионерства в нашем рассеянии. Архиепископ Аверкий же говорил о необходимости прежде всего внутреннего миссионерства.[33] Неизбежный процесс ассимиляции в языке и культуре мысли наших прихожан зарубежья имел двоякое значение.

Во-первых, ушла горячность и готовность жертв за Россию. Когда появилась возможность ехать в Россию и свободно там работать на благо Церкви и народа, так поступили считаные единицы. В тысячу раз больше людей переместились из России на Запад. Во-вторых, готовность говорить с западными людьми на их языке о нашей вере, конечно, привела некоторых из них в лоно Зарубежной Православной Церкви, и мы не можем сейчас забывать о них. Наличие нерусских прихожан в наших приходах и существование целых приходов и общин такого рода, естественно, за последние десятилетия влияло на изменения в ви́дении наших иерархов Зарубежной Церкви. В будущем этот процесс должен распространяться, и он будет вкладом Русской Церкви в проповедь Евангелия по всему миру.

Для успеха проповеди необходимы здоровые отношения зарубежья с Матерью-Церковью. Это снова поднимет престиж Российской Церкви в христианском мире и возвратит ей то ведущее место, которое она имела до 1917 года.

Восстановление правильных отношений немыслимо без взаимного уважения и понимания того, что жизнь у нас и жизнь в России – глубоко различны. Трудности руководства Московской Патриархии по успокоению жизни своего Лондонского прихода по кончине митрополита Сурожского Антония являются тому наглядной иллюстрацией. Нежелательно ни нам, ни Российской Церкви умножать такие случаи.

После кончины приснопамятного митрополита Филарета († 21.11.1985) в его пишущей машинке было найдено духовное завещание, озаглавленное словами из книги Откровения: Держи, что имеешь (Апок. 3, 11).

Митрополит Филарет пишет о том духовном богатстве, которым обладает Святая Церковь и которое должны ценить чада ее: истинную веру, воплощенную в примерах жизни святых, участие в богослужении, в благодатной жизни и единении в любви.[34] В ссылке на Откровение Иоанна Богослова чувствуется тот дух ожидания Второго пришествия, который был присущ древним христианам Церкви гонимой. Зарубежная Церковь десятилетиями молилась о Церкви гонимой, к которой причисляла и себя. Такое эсхатологическое настроение, навеянное катаклизмом революций и последующей великой скорби (Апок. 7, 14), невольно отрезвляло, отряхивало ненужную шелуху из церковной жизни. Лучшие иерархи и духовенство боролись за созвучность общественной жизни православных людей церковным принципам.

Наши наставники ценили Богом данную возможность изжить те черты церковной жизни дореволюционного синодального периода, которые не могли не выглядеть жалко и комично в условиях эмиграции. Всякую помпезность в богослужебном обиходе, в отношениях духовенства и мирян с архипастырями пришлось отложить. Строгий тон монастырей зарубежья, в особенности Свято-Троицкого монастыря и семинарии под водительством архиепископа Виталия (Максименко),[35] отражался в характере приходской жизни через молодых пастырей.

Говоря о хранении веры и жизни православной, наши руководители имели в виду держание того уклада церковной жизни, который выковало покаянное сознание тех, кто оплакивал ушедшую Родину на реках Вавилонских. Мы имеем свидетельства православных богомольцев и духовенства российского о том, что у нас архиереи гораздо более доступны, чем российские, и наша епархиальная и приходская жизнь гораздо ближе к понятию «соборная», чем в России. Это происходит от того, что Зарубежная Церковь, несмотря на всяческие искушения и допущенные ошибки, не потеряла ориентира на Всероссийский Собор 1917–1918 годов и его указания об устроении церковной жизни.

29 октября 2003 года пастырское совещание Австралийско-Новозеландской епархии приняло резолюцию, в которой говорилось о необходимости возвращения всей Российской Церкви «к каноническим нормам соборной церковной жизни», выраженным Всероссийским Поместным Собором 1917–1918 годов (пункты 2 и 3).[36]

Мы храним уставы не как мертвую букву, но стараемся жить по ним. Как секретарю Епархиального совета Австралийско-Новозеландской епархии мне с 1992 года посчастливилось принимать участие в процессе упорядочивания имущественной регистрации нашей епархии через акт парламента. Дело началось с больших напряжений в епархии. Можно без преувеличения сказать, что в подготовительном процессе для нового законодательства соборно участвовала вся епархия. Это выражалось не только участием в епархиальных съездах делегатов от приходов. Каждому прихожанину была предоставлена возможность получить копию проекта, изучить его и послать свои письменные соображения по его пунктам. Все замечания были приняты во внимание. Неудивительно, что участники нового епархиального съезда отметили благодатное чувство духовного единения под водительством своего архипастыря.