Коллектив авторов - Махабхарата. Рамаяна

И я этой доли, видать, не миную.

Скажу: «Я - сайрандхри. Хочу потрудиться.

Владычиц причесывать я мастерица.

Займусь волосами царицы Судешны, -

Старанья служанки ей будут утешны».

Промолвил Юдхиштхира слово такое:

«Ты сделаешь, чистая, дело благое.

Исполнена ты благочестья и света,

Крепка и тверда в соблюденье обета.

Еще, поразмыслив, хочу вам сказать я,

Что выбрали вы неплохие занятья.

Пусть жрец охраняет, свершая обряды,

Священное пламя в жилище Друпады.

Пусть слуги, погнав колесницы пустые,

Войдут в Дваравати, где стены святые,

И пусть повара и служанки царицы

К панчалам пойдут и, достигнув столицы,

Всем скажут: «Не знаем, куда из дубравы

Ушли, по домам нас отправив, пандавы».

Пандавам сказал с добротою всегдашней

Жрец Дхаумья - их наставитель домашний:

«Быть может, все то, что скажу я, не ново,

Но это - любовью рожденное слово.

Вы знаете, царские дети, прекрасно,

Что жизнь при дворе тяжела и опасна.

Скажу я, как надо, избегнув напасти,

Нести свою службу в присутствии власти.

Хотя вы могучего царского рода,

Придется и вам в продолжение года

Прожить в униженье, лишившись почета:

Нелегкой окажется ваша работа!

Без спросу не суйтесь в дворцовые двери.

Вы к царской любви не питайте доверье.

Не следует к месту стремиться такому, -

Которое будет желанно другому.

Слуге, возгордившись, взбираться негоже

На царских слонов, колесницу и ложе.

Коль месту сопутствует слава дурная, -

Бегите его, клеветы не желая.

К царю, коль не спросит, с советом не лезьте,

Служите властителю молча, без лести:

Цари презирают советчиков вздорных,

А также искательных, лживых придворных.

Свой ум при дворе только тот обнаружит,

Кто с царскими женами тайно не дружит,

И с теми, кого государь ненавидит,

И с теми, кто в каждом недоброе видит,

И с теми - свободны они иль рабыни, -

Кто женщинам служит на их половине.

Без ведома царского, царского взгляда,

Свершать и ничтожного дела не надо.

Служите царю, словно богу, - иначе

Вовек не знавать вам добра и удачи,

Любому его подчиняйтесь приказу,

Чтоб ярости царской не видеть ни разу.

Царю говорите открыто и внятно

Лишь то, что полезно, лишь то, что приятно.

Ценнее приятных - полезные речи,

А все же царю не перечьте при встрече.

«Не люб я царю», - этой мыслью тревожим,

Решает мудрец: «Мы старанья умножим».

При царском дворе не лишается чести

Лишь тот, кто сидит на положенном месте.

Сидеть от царя надо справа иль слева,

Тогда вы избегнете царского гнева,

А сзади сидеть полагается страже,

А спереди сесть и не думайте даже!

Болтать при царе и шептаться - постыдно;

Ведь это и каждому будет обидно!

Царем изреченное лживое слово

Не делайте громким для слуха людского.

Не надо кричать: «Я умен! Я бесстрашен!» -

Приятен слуга, что смиреньем украшен:

За труд получив от владыки даренья,

Служите, усердья полны и смиренья, -

Не спорить же с тем, чья рука самовластна,

Чья ярость ужасна, а милость прекрасна!

Придворным не следует громко плеваться,

И ветры пускать, и чихать, и чесаться.

Царю неприятен болтливый, и грубый,

И тот, кто кривит с уязвлением губы,

Кто, шутку услышав, как буйный хохочет:

Во мненье царя он себя опорочит.

Но также нельзя никогда не смеяться,

Быть сдержанным слишком и шутки бояться.

Слуга, чтобы жизнь при дворе не затмилась,

Да встретит спокойно немилость и милость.

Лишь те проживут при дворе без печали,

Чьи мудрые мысли - царей возвышали.

Опальный слуга, без докучного слова,

По милости царской возвысится снова.

Кто преданность, верность и разум являет, -

Царя за глаза и в глаза восхваляет,

А тот, для кого лишь насилье - опора,

Поникнет, погибнет позорно и скоро.

Не надо стремиться к наградам и званьям.

Не надо царя превышать дарованьем.

Нужны при дворе правдолюбье и смелость,

Чтоб также и мягкость при этом имелась.

Как тень, за царем надо следовать всюду,

Угадывать каждую надо причуду.

Он кликнет другого, - скажите поспешно:

«Я сам сотворю это дело успешно!»

Лишь тот при дворе свое счастье добудет,

Кто близких покинет, родных позабудет.

Не надо носить, чтоб не знать посмеянья,

С царем одинаковые одеянья.

Не надо советы давать многократно, -

Царю это будет весьма неприятно.

И мзды не берите: берущие - гадки,

Тюрьмой или казнью кончаются взятки.

Должны вы беречь, словно ока зеницу,

Любое даренье царя: колесницу,

Одежду с плеча, иль кольцо, иль запястье, -

Тогда от царя вы увидите счастье.

Вот так и живите в течение года,

Пока не приблизится время ухода, -

И снова, о Царь Справедливости, царствуй!»

Юдхиштхира молвил жрецу: «Благодарствуй;

Научены мы; кроме Видуры-дяди

И матери Кунти, с любовью во взгляде,

Никто бы нас так хорошо не наставил.

Отправь же нас в путь с соблюдением правил».

Уста свои гимнами брахман украсил

И пламя возжег с возлиянием масел, -

Да будет пандавам и счастье и слава!

Огонь обошли они слева направо

И в путь, процветанья и радости ради,

Пошли вшестером - во главе с Драупади.

Пошли храбрецы по дороге разлуки.

Мечи у них были, и стрелы, и луки.

К Ямуне-реке поспешили пандавы,

И воины берег увидели правый.

Блуждая в горах и зверей поражая

В лесах недоступного горного края,

Отважные стрелометатели к цели

Стремились упорно средь скал и ущелий.

Вот слева осталась панчалов держава,

Державу дашарнов оставили справа, -

И Матсья за лесом цветет и плодится!

Сказала царю Драупади-царица:

«Стемнело на поле; средь зреющих всходов

Одни лишь тропинки видны пешеходов;

Еще до столицы идти нам немало;

Останемся на ночь. Я очень устала».

Воскликнул Юдхиштхира: «Вступим в столицу,

И станем на отдых. А нашу царицу,

О Арджуна, мощью побед знаменитый,

Прошу тебя, на руки ныне возьми ты».

И Арджуна гордо понес Драупади,

Как слон, что царем почитается в стаде.

Храбрец опустил ее, из лесу выйдя,

Окраину города сразу увидя.

Юдхиштхира Арджуне молвил: «Не сможем

Мы в город войти, коль оружье не сложим,

А если мы вступим в столицу с оружьем, -

Волнение вспыхнет, себя обнаружим:

Хотя бы один будет узнан, - и снова

Скитаться начнем среди мрака лесного,

Скитаться в двенадцатилетнем изгнанье:

Мы так поклялись на высоком собранье».

Ответствовал Арджуна: «С кладбищем рядом,

Я вижу, блистает зеленым нарядом

Густое огромное дерево шамп

С большими, таящими пламя, ветвями.

Нет места безлюдней, мрачнее, мертвее;

Кругом - только дикие звери и змеи;

Здесь трупы сжигают; и страшно прохожим

Идти среди ночи глухим бездорожьем.

Оружье могучее спрячем средь листьев,

Тем самым дорогу в столицу расчистив».

Сказал он, и с лука, чье имя Гандива,

Чьей мощью врагов поражал горделиво,

Он снял тетиву, что была знаменита:

Да будет оружье средь листьев сокрыто!