Олег Верещагин - Не время для одиночек

— Говорят, скоро к нему аудиоприложение будут выпускать… О. Трансевразийский мотокросс финишировал… — Колька пошелестел страницами, вздохнул печально, глаза его стали мечтательными. — У вас пожрать и попить нечего? Я за последние полдня один бутерброд съел… пойду поищу…

— Сиди, — Живко дотянулся до сигнальной кнопки. — Молодёжь принесёт, а то они скоро диван до пола продавят… Слу-ушай, — он с интересом посмотрел на Кольку, — а ты чего, собственно, сюда припёрся в час ночи? Да ещё пешком… А. Я понял. Тебя Элли вышибла из дома и ключи от "харлея" забрала?.. Это кто? Борис? Какой из семи? Борис Соколов, вот теперь понял. Вот что, Соколов, занеси-ка к Теням чего-нибудь горячего попить и два бутерброда, с чем есть, — он отпустил кнопку и кивнул Кольке. — Сейчас всё будет.

— Спасибо… Никто меня не выгонял, никто ничего не отбирал, кроме покоя… Элли уже у себя дома, наверное, а я просто пешком тут гуляю, ночь хорошая. Звездопад, между прочим…

— Готово, — Гай с удовлетворённым выдохом распрямился. — Закажу тысячу штук, везде развесим.

Они с Живко стали что-то обсуждать. Колька в "Пионере" наткнулся на отрывки из дневников последней марсианской экспедиции в Долину Маринера (1.) и уткнулся в журнал снова.

1. Гигантская система каньонов на Марсе. Единственное место на планете, где ещё до терраформирования текли постоянные реки, росли леса и было сосредоточено 90 % всей марсианской фауны. В процессе терраформирования регион был поставлен под угрозу затопления, но спасён при помощи постройки каскадов шлюзов, плотин и дамб — чтобы сохранить этот уникальный уголок планеты.

В коридоре застучали быстрые шаги. Все трое переглянулись. Колька завёл руку за спину, где за брючным ремнём торчал трофейный пистолет (это был старый мелкокалиберный ПСМ). Гай повернулся к экрану. Живко быстрым движением извлёк из-под лежавшего на спинке дивана шлема "наган". Но в следующую секунду все трое переглянулись и захихикали:

— Заказ, — фыркнул Живко. — Ох и дам я ему сейчас… Медленно ходит.

— Оставь, — буркнул Колька.

Вошёл мальчишка, помпезно-представительно нёсший на растопыренных пальцах правой руки жестяной поднос. Лицо у вошедшего было торжественно-серьёзным. На подносе стояла чашка с дымящимся чаем и лежали два бутерброда с ветчиной.

— Прошу, — мальчишка приземлил поднос на столик и поклонился, заложив левую руку за спину, а правую прижав к груди.

— Вторая линия обороны, — сердито спросил Живко, — вы какого чёрта так долго не откликаетесь?! Спали?!

Мальчишка покаянно вздохнул. Живко показал ему кулак, потом — распрямил в ладонь, махнул:

— Брысь.

— "Вторая линия обороны"! — передразнил его Колька, беря один бутерброд и провожая взглядом поспешно удалившегося младшего. — Воспитатель…

— Приходится, — вздохнул Живко. — На посту спать — не дело… Меня за такое вообще лупили…

— Время было тяжёлое. Ладно, — Колька отхлебнул чаю. — Тут вот какое дело. Я тут по дороге позвонил одному человечку… не очень хорошему, но нужному. Он сейчас сюда придёт.

— Ты начальник, — Живко пожал плечами. — Кстати… я так и не пойму, как ты собираешься использовать моё звено? — он выделил слово "моё". — Время идёт, мы ждём, а ты только вот с загадочным лицом появляешься время от времени…

— Как загонщиков на охоте, — без тени юмора ответил Колька, жуя. — И да, ещё. Когда этот человечек сюда придёт — ты сделай так, чтобы его не растерзали… Он, впрочем, уже опаздывает.

— Кто-то подъехал, — Гай щёлкнул связью. — Подъехавшего — пропустить. Проводите его сюда, парни.

— Ты хоть скажи, кто это? — поинтересовался Живко.

— Один типчик, который, возможно, поможет нам разобраться до конца с "Детьми Урагана", — рассеянно сказал Колька. — В случае чего — подыграйте, как поймёте.

В коридоре снова зазвучали шаги, и один из пионеров, молча открыв дверь, так же молча пропустил посетителя вперёд — и удалился. Тоже молча.

Вошедший в комнатку молодой мужчина был одет со щёгольской аккуратностью, совершенно не соответствовавшей выражению его лица — раздражённо-опасливому. Он отрывисто поздоровался и сел, не спрашивая разрешения; карие глаза перебегали с одного парня на другого, на третьего — и обратно, без остановки. Живко и Гай изучали ночного посетителя без малейшего проблеска интереса, зато Колька — с удовольствием, совершенно явным. Выждав хорошую паузу, он провозгласил:

— Позвольте вам представить, это — Николя — именно Николя, и не путать! — Сахно. В прошлом — мелкий жулик, шестёрка у намного более крупных и ныне большей частью покойных гадов, ныне — серый пан (1.) рынка несовершеннолетней рабочей силы нашей столицы.

1. На жаргоне — лидер какого-то незаконного занятия. Эпитет "серый" означает, что "пан" не занимается откровенной уголовщиной.

— Ты так говоришь, Ветерок, словно в работорговле меня обвиняешь, — нервно сказал Сахно, пряча руки в карманы брюк. — Я законов не нарушаю.

— Конечно, ты в дырки в них проскальзываешь, — кивнул Колька. — Сколько ты со своих сопляков берёшь? Девять из десяти?

— Я никого на меня пахать не заставляю.

— Смотрите, он ещё огрызается! — весело удивился Колька. — Да не дёргайся ты, не дёргайся, Николя. Я твои законные дела прикрывать не собираюсь. Пока.

— Да ты кто такой вооб… — взвился тот, но Колька тоже повысил голос:

— А сейчас у меня дело.

— Слушаю, — буркнул Сахно, усаживаясь поудобней. Вид у него был довольно унылый.

— Завтра вечером в восемь собери у себя на дачке всю вашу уцелевшую шушеру. Кто по краю бегает и не падает… пока. Я подъеду, мне поговорить с дядями надо. Лучше ведь я, чем… — он показал глазами в потолок.

— Коль-Коль-Коль, — зачастил Сахно, вскакивая и разводя руками, — ну о чём ты, ты о чём вообще?! У меня дача есть, машина есть, деньги — да! — есть, у нас пока не Империя и это не запрещено. Какая шуш…

Колька вытянул ногу и лениво пнул Сахно в пах. Скучно понаблюдал, как тот, несолидно попискивая, корчится в кресле, встал, подошёл, оперся на спинку:

— Завидую, — сказал он грустно. — Всё у тебя есть. Дача, машина… деньги. А у меня ничего нет… — он вздохнул. — Только вон — Живко и Гай, — и вдруг, рывком вскинув голову Сахно за волосы, тихо добавил, глядя ему прямо в глаза: — Но здесь, — и, отпустив голову мужчины, продолжал: — Завтра, в восемь вечера, у тебя на даче. Или я твой бизнес прикрою. Не как полиция, нет. Даже не как имперцы, нет. Ты знаешь — как. Будет вечер, будет ночь и утро, день второй — и твою башку найдут в унитазе с твоими же яичками на ушах вместо серёжек. Ну а теперь — пошёл отсюда. И делай, как я сказал…