Коллектив авторов - Махабхарата. Рамаяна

Воитель, когда-то столь грозный и гневный, -

И пенью и танцам учил Бриханнада,

И в этом была для подружек отрада.

Никто, - ни в стране и ни в царском чертоге, -

Не ведал, что этот плясун легконогий,

Сей евнух, чей голос так тонок, как птичий, -

Есть Арджуна, Завоеватель Добычи!

Затем на сверкающем травами лоне,

Где гордо паслись государевы кони,

Еще появился воитель, и слугам

Казался он вспыхнувшим солнечным кругом.

Рассматривать стал он коней укрощенных.

Вирата спросил у своих приближенных:

«Откуда пришел этот муж богоравный?

С вниманьем каким на земле многотравной

За нашими он наблюдает конями!

Бесспорно, знаток лошадей перед нами.

Скорей приведите пришельца: наверно,

Он отпрыск бессмертных, чья сила безмерна»

Воитель сказал государю: «С победой,

О царь, подружись и печали не ведай!

Знаток лошадей, я мечтаю возничим

Служить при царе, наделенном величьем».

Вирата сказал: «Богатырь мощнолицый,

Я дам тебе деньги, жилье, колесницы,

Ты станешь возничим моим, о пришелец.

Откуда ты родом, знаток и умелец?»

Ответствовал Накула речью такою:

«Юдхиштхиры некогда был я слугою,

Был царским возничим и главным конюшим, -

Смотреть не могу на коней с равнодушьем!

Быть стражем коней - вот мое увлеченье,

Искусен я в их обученье, в леченье.

Среди жеребцов и кобыл неисчетных,

Мне вверенных, не было робких животных,

Растил их, берег я для битв и забавы...

Я - Грантхика: так меня звали пандавы».

Тогда повелителя речь зазвучала:

«Отныне тебе отдаю под начало

Я всех лошадей своих, все колесницы,

Всех конюхов нашей страны и столицы.

Но, с царственным станом и властным обличьем,

Как можешь ты конюхом быть иль возничим?

Гляжу на тебя - и волнуюсь, не скрою:

Не сам ли Юдхиштхира передо мною?

О, где он, владыка великоблестящий,

В какой он блуждает неведомой чаще?..»

Так юноша, словно бессмертных вожатый,

Был принят с почетом и лаской Виратой.

Потомки Панду, подчиняясь обету,

В скорбях и мученьях скитаясь по свету,

Владыки приют обрели на чужбине:

У матсьев, неузнанны, жили отныне.

Юдхиштхира, чуждый коварства и злости,

Играл постоянно с придворными в кости.

И царь и царевич пленились игрою,

Играли и ранней и поздней порою,

Сидели, не зная занятья иного,

Как птицы, попавшие в сеть птицелова.

Удачлив Юдхиштхира был не однажды,

Делил он меж братьями выигрыш каждый.

Остатки еды продавал Бхимасена, -

Он их от царя получал неизменно;

Торговлей занялся и Арджуна ловкий:

Он стал продавать, со стараньем торговки,

Одежду, ненужную женщинам боле:

Всю выручку делит на равные доли, -

Да будет и братьям за службу награда;

Прилежный блюститель коровьего стада, -

Давал Сахадева, чтоб жизнь не погасла,

Творог, молоко и чудесное масло;

И Накула, как и положено брату,

Делил между ними конюшего плату;

Скрывая свое настоящее имя,

Ухаживала Драупади за ними;

Так жили они, помогая друг другу

И тайно свою охраняя супругу.

Треть года прошла. Пожелав веселиться,

В честь Брахмы устроила праздник столица.

Борцы появились, могучие телом.

Сверкала решимость в их облике смелом.

Бесстрашьем и силой помериться рады,

Они от царя получали награды.

Сильнейший соперников вызвал на поле,

Но все устрашились его поневоле.

Вирата бороться велел Бхимасене.

Направился тот неохотно к арене.

С такой беззаботностью двигался повар,

Что сразу раздался восторженный говор!

Схватил он противника, сильный, отважный,

Как демона засухи - бог многовлажный.

Подобно слонам, чья блистательна зрелость,

Бойцы проявили горячую смелость.

Вдруг поднял врага своего Бхимасена.

Как тигр заглушает слона дерзновенно,

Он голос борца заглушил своим кличем,

Он всех поразил удальством и обличьем,

Сто раз покрутил храбреца над собою

И наземь швырнул его вниз головою.

Над мощным борцом, прославляемым всюду,

Победа казалась подобною чуду!

Вирата возвысил наградой Баллаву, -

Пришлась ему повара удаль по нраву.

А тот, поражая врагов на арене,

Обрел от властителя много дарений.

Когда всех борцов он в стране обесславил

Баллаву бороться Вирата заставил

То с грозными львами, то с тигром пустыни, -

И тот их на женской сражал половине.

Был взыскан и Арджуна царскою лаской

За то, что он радовал пеньем и пляской;

Был также доволен конюшим Вирата -

У Накулы лошади мчались крылато;

Была от царя Сахадеве награда

За то, что коровье умножилось стадо;

Так братья, скрывая свой облик до срока,

Служили Вирате-царю без порока.

Прошло десять месяцев службы примерной.

Была Драупади рабынею верной.

Царевна, достойная тысяч служанок,

До ночи трудилась теперь спозаранок.

Узрел ее Кичака - войска Вираты

Начальник могучий и зоркий вожатый:

На женской блистала она половине,

Подобная лотосоокой богине.

Он, бога любви пораженный стрелою,

Предстал пред сестрой, пред Судешной, с хвалою:

«Скажи мне, сестра: появилась откуда

Служанка твоя - дивноглазое чудо?

Схожу я с ума, красотой изумленный,

Как будто вином молодым опьяненный.

Готов я, как раб, подчиняться приказам

Красавицы, властно смутившей мой разум.

Я жизнь обрету, покорясь ее власти,

Иначе умру от сжигающей страсти.

В мой дом изобильный, богатый, радушный,

Где есть колесницы, слоны и конюшни,

Ковры и каменья, рабыни и слуги,

Пускай она вступит по праву супруги!»

Затем к Драупади, служанке-царице,

Пришел, - так шакал приближается к львице, -

Со льстивою речью: «Поверь, ты прекрасна, -

Зачем же должна ты поблекнуть напрасно?

Хотя, как цветок, ты достигла расцвета,

Гирлянда цветов на тебя не надета.

Всех жен моих старых возьми ты в рабыни, -

Да стану рабом твоим верным отныне!»

Ему Драупади сказала в то утро:

«Зачем ты стремишься ко мне, Сутапутра, -

Такой неприглядной и низкой по касте?

Зачем от запретной трепещешь ты страсти?

Тебе - не жена я, люблю я другого,

И в этой любви - честной жизни основа.

Чужую жену возжелать - преступленье:

Позор обретешь и впадешь в ослепленье.

Меня охраняют мужья-полубоги.

Гандхарвы злопамятны, мстительны, строги.

Их грозная ревность тебя уничтожит,

Погибнешь - безумцу никто не поможет!

Стоишь, как дитя, у реки, и на правый

Ты с левого берега ждешь переправы, -

Пойми, неразумный: и за океаном,

И в недрах земли, и на небе туманном, -

Нигде, ни в каком ты не скроешься месте,

От их не спасешься карающей мести.

Желая меня, ты подобен мужчине,

Что, вдруг заболев, устремился к кончине.

Чтоб месяц схватить, словно глупый ребенок,

Ты высунул руку свою из пеленок!»

Отвергнутый, снова к Судешне пришел он,

Сказал: «Я желаньем пылающим полон.

Чтоб я не погиб, помоги мне, царица,

С прекрасной служанкою соединиться».

Судешна ответила, брата жалея,

А также о собственной пользе радея: