Виктор Петров - Колумбы российские

— Почему в нашем флоте так много иностранных офицеров, Тимофей Петрович?

— Не имею понятия… Может быть, наш морской флот молод еще, и у нас нет своих опытных офицеров! С другой стороны, у нас уже некоторое время существует Морской корпус, и я уверен, что из него вышло много прекрасных офицеров вроде капитана Лисянского и лейтенантов Хвостова и Давыдова, да и многих других. Недалеко то время, когда все капитаны будут русскими, и нам не нужны будут разные Крузенштерны, гагемейстеры и другие, подобные им, — с ожесточением добавил Тараканов и с усердием взялся за свою работу. Тараканов, как видно, недолюбливал людей с иностранными фамилиями, особенно с немецкими.

Он принялся обтесывать из куска дерева игрушку — модель корабля для Антипатра. Тимофей нравился Антипатру. Это был тихий, спокойный и очень способный, грамотный охотник на морского зверя. Что особенно нравилось Антипатру — Тимофей был прекрасный моряк, который многому научил мальчика. В любой день, при любой представившейся возможности Антипатр старался быть около Тимофея, слушать его рассказы о старых временах, когда люди охотились и ловили рыбу перед лицом постоянной смертельной опасности, когда занимались охотой и морскими походами всегда под угрозой нападения индейцев. Даже и теперь заниматься рыбной ловлей или охотой не было безопасным. Часто экспедиция возвращалась с постоянными, к сожалению, ставшими обыденными вестями, что столько-то людей были убиты, а столько захвачены в плен и стали рабами враждебных индейцев.

— Тимофей Петрович, расскажите, как вы спаслись из индейского плена, когда они сожгли Михайловский форт, — стал просить Тимофея мальчик.

— Да я ж тебе рассказывал уже много раз.

— А я хочу послушать еще. Каждый раз я узнаю что-нибудь новое, интересное. Что они с вами делали, когда привезли в свою деревню?

— Ну я тебе уже говорил, что меня посадили в загородку и приказали чистить рыбу. Со мной там было еще несколько других рабов. Дня не проходило, чтоб нас не били… я думаю для того, чтоб мы помнили наше положение… При мне привезли туда двух наших русских — Кочесова и Наквасина, оба были ранены, все в крови. Весь день и всю ночь индейцы мучили и глумились над несчастными. Мучили их самыми страшными пытками. А меня в это время привязали веревками к дереву, чтобы я мог видеть все их муки. Дикарям, видимо, доставляло большое удовольствие издеваться над ними.

Знаешь, Антипатр, трудно сказать, кто был более жестоким к этим несчастным — индейцы-мужчины или индианки-женщины. Они словно соревновались в жестокости — выдергивали ногти из их пальцев, резали и кололи голое тело, вырезали полосы кожи из спины. Это было так ужасно, что я не в состоянии был видеть их мучения и слышать их страшные крики и стоны… мне кажется, что я обомлел, потерял сознание. А я ведь не труслив. Многое видел в своей жизни, но такого — никогда. Такая жестокость не проходит безнаказанно. Бог милосерден, но Он накажет этих дикарей. Нет, Антипатр, я не должен тебе рассказывать таких ужасов. Это были страшные мучения, но это уже дело прошлого, а что было, то уже больше не повторится.

Ну хорошо, Антипатр, вот твой кораблик — совсем готов теперь плыть в далекое плавание, может быть, к Сандвичевым островам. А ты бы хотел побывать там и повидать старого короля Камехамеху?

Мальчик взял игрушечный корабль в руки и любовно прижал его к себе:

— Да, я очень хочу путешествовать — побывать везде и прежде всего на Сандвичевых островах.

Тимофей встал, поднялся во весь свой гигантский рост и с наслаждением потянулся, расправил мускулистое тело. Молодой гигант, красивый блондин с непокорными светлыми кудрями, свешивающимися ему на лоб, — настоящий символ мужской красоты и силы.

Они разошлись. Тараканов пошел в свой дом, где его ждала молодая привлекательная креолка Мария, на которой он только недавно женился. Антипатр лениво побрел к своему дому, где ему нужно было взяться за уроки. Он шел и крепко прижимал к груди кораблик, осторожно прикасаясь пальцами к белоснежным парусам и стараясь не запачкать их.

Антипатр быстро вбежал наверх по лестнице в крепость, прошел мимо часового у ворот, которому важно отдал честь. Тот улыбнулся и так же официально ответил на его салют. Мальчик торопился в классную комнату, где его ожидал мистер Джонс. Антипатр не стерпел, однако, и на ходу забежал в кабинет отца.

Баранов сидел у письменного стола.

— Папа, смотри, что у меня! — радостно крикнул мальчик и с гордостью показал модель судна. — Смотри, что мне сделал Тимофей Петрович!

Баранов повернулся на стуле, притянул к себе сына и нарочито сердито проговорил:

— Было бы лучше, если б твой Тимофей Петрович делами занимался, а не играл с тобой. Всему свое время — и играм, и делам!

Он прищурился и посмотрел на сына, а у того глаза покраснели и наполнились слезами.

— Ну-ну… я же пошутил. Я очень рад, что вы так Дружны. Тимофей Петрович хороший человек… он тебя научит многим полезным вещам… Вишь, какой красивый кораблик тебе смастерил… Надеюсь, ты сам сможешь скоро такие же корабли строить. Ты легко схватываешь… быстро делаешь, что тебе покажут… — и он поцеловал сына, — ну, беги теперь в класс. Не пропускай своих уроков, — и он шутливо подтолкнул сына к двери.

Долгое время после этого Баранов сидел без движения и с гордостью думал, что наградил его Господь хорошими детьми. «Надеюсь жизнь их не будет такой тяжелой, как у меня!»

Не прошло много времени, как в кабинет шумно вбежала Ирина, закончившая свои уроки. Сегодня, как видно, у Баранова работа не подвинется. Ирина быстро вскарабкалась ему на колени, удобно устроилась и посмотрела на кучи бумаг на столе.

— Ты очень много работаешь, папа, — серьезно заявила она ему. — Пойдем на двор, погуляем, — и она отодвинула бумаги прочь от него.

Баранов любовно посмотрел в ее красивые глаза, на тонкий гордый носик, унаследованный от матери, индейской принцессы, прикоснулся губами к ее мягким волосам.

— Жизнь ты моя! — тихо сказал он и опять поцеловал девочку.

Ирина прижалась к его груди и стала играть' с брелком на его часовой цепочке.

— Ирочка… мне нужно закончить работу… осталось уже немного, может быть, не больше получаса, и тогда я освобожусь и пойду с тобой гулять. Пойдем в поселок, на мельницу или на берег — куда только захочешь, а сейчас — беги, поиграй у себя в комнате, хорошо?

Девочка повеселела и вприпрыжку побежала к двери. Там она повернулась и спросила:

— А тебе никто не помешает? Ты пойдешь со мной?

— Да, да, пойду… обещаю.

Позже, когда Антипатр закончил свои занятия, Баранов с обоими детьми вышел из дома и отправился с ними в поселок. Они побывали в домах промышленных, поболтали с женщинами, заглянули в мастерские. С кем-то поздоровался, кому-то отдал распоряжения. Дети были счастливы. Им так редко приходилось бывать с отцом, да еще на берегу или в поселке, ведь он всегда был так занят.

Сегодня для них был настоящий праздник, да и сам Баранов отдохнул с ними и забыл о своих нескончаемых заботах. Жизнь, видимо, вошла в нормальные рамки.

Баранов не терял времени в своих приготовлениях к исследованию берегов Калифорнии и районов на север от нее. В конце сентября 1808 года два корабля вышли из бухты Новоархангельска и направили свой путь на юг. Кораблем «Кадьяк» командовал штурман Петров, но общее руководство экспедицией находилось в руках барановского доверенного, коммерции советника Ивана Кускова. Ему поручалось обследовать берега Калифорнии на север от президио Сан-Франциско. Если подходящее место будет найдено, тогда Кускову надлежало высадиться и начать постройку форта.

Другое судно, шхуна «Николай» под командованием штурмана Булыгина, получило задание обследовать устье реки Колумбии и основать там другое русское селение. Группа промышленных, которым надлежало основать там форт, находилась под командой приказчика Тимофея Тараканова.

Путешествие в устье Колумбии не предвещало никаких затруднений. Булыгину нужно было только доставить партию промышленных с Таракановым во главе к устью реки и, если место окажется подходящим, то высадить группу там, а самому с кораблем вернуться в Новоархангельск.

Все путешествие туда и обратно обещало занять не более месяца, и поэтому Булыгин решил взять с собой свою жену Анну Петровну, смотревшую на предстоящее путешествие как на интересную увеселительную поездку. Да и Булыгину хотелось показать жене новые земли, немного встряхнуться от монотонной, скучной жизни в Новоархангельске.

Ни промышленным, ни алеутам, однако, не было разрешено брать с собой жен, пока селение не будет построено. Баранов обещал им, что жены приедут позже, как только будут получены сообщения о постройке форта. Поехали с ними только две алеутки-поварихи.