Виктор Петров - Колумбы российские

Все путешествие туда и обратно обещало занять не более месяца, и поэтому Булыгин решил взять с собой свою жену Анну Петровну, смотревшую на предстоящее путешествие как на интересную увеселительную поездку. Да и Булыгину хотелось показать жене новые земли, немного встряхнуться от монотонной, скучной жизни в Новоархангельске.

Ни промышленным, ни алеутам, однако, не было разрешено брать с собой жен, пока селение не будет построено. Баранов обещал им, что жены приедут позже, как только будут получены сообщения о постройке форта. Поехали с ними только две алеутки-поварихи.

Всего в эту экспедицию отправились тринадцать русских, включая десять промышленных, Булыгина, его жену и Тараканова, и семь алеутов — пять мужчин и две женщины. Увязался с ними и малолетний Филипп Котельников, которому только что исполнилось тринадцать лет. Мальчишке страшно хотелось путешествовать, и Булыгин уступил его просьбам.

Тяжело было Тараканову расставаться с молодой женой, красавицей-креолкой, на которой он женился только несколько недель тому назад. Единственных утешением было то, что Баранов обещал отправить Марию к Тимофею, как только будет основан форт в устье Колумбии. Ни слезы, ни причитания остающихся жен на Баранова не действовали. Он смотрел на их слезы, как на нормальные атрибуты женского сословия.

— Женские слезы — вода, — говорил он угрюмым мужьям, оставлявшим своих жен, — поплачет и перестанет; не обращайте на них внимания.

Оба корабля вышли в плавание из Новоархангельска 29 сентября 1808 года и на вторую же ночь разошлись, потеряли друг друга, главным образом из-за того, что их скорость была разной.

10 октября шхуна «Николай» подошла к мысу Жуан-де-Фука, где решено было обследовать побережье и, если можно, войти в одноименный пролив, который выглядел идеальным местом для высадки и постройки там форта. Судно подошло к берегу настолько близко, что стали ясно видны группы индейцев, с интересом наблюдавших за маневрированием шхуны. Настроение индейцев было едва ли дружелюбным. Как только лавировавшая шхуна приближалась к берегу, те подымали невероятный шум и угрожающе размахивали копьями. У некоторых даже видны были ружья, Штурман Булыгин решил на берег не высаживаться, произвести измерения дна моря и береговой линии, а потом направиться дальше на юг, к Колумбии.

Ночью неожиданно налетела буря и стала трепать корабль. Три дня боролась команда «Николая», стараясь отвести судно от опасного каменистого берега. Несмотря на их усилия, ночью 31 октября судно течением и ураганным ветром поднесло совсем близко к каменной гряде, покрытой пенистыми белыми бурунами. Корабль притягивало к гряде, как магнитом. На следующее утро большая волна подхватила корабль и бросила его на вспененные бурные гряды. Повалились мачты и реи, корабль раскололся.

По счастью, берег был близко, и вся команда смогла выбраться на песчаный берег. Разбитый корабль все еще лежал на острых скалах, проткнувших его корпус. Булыгин с Таракановым во время отлива добрались до судна и решили кое-что спасти, главное — пишу и оружие… Все быстро принялись за дело и перетащили на берег не только продукты и ружья, но даже пушки и порох. Первым делом надо было приготовить заряды для пушек для отражения нападения индейцев, которые, конечно, не преминут атаковать группу русских, потерпевших крушение.

Поднялись на высокий берег и там поставили две палатки. Первым делом, промокшие, замерзшие и изможденные люди разожгли костер, чтобы обсушиться, даже если это и могло привлечь внимание индейцев.

И, конечно, тут как тут на опушке леса появилась небольшая группа индейцев. Вели себя они пока не враждебно: просто стояли в отдалении и следили за действиями русских, большинство которых находились в палатках. Снаружи сидели только двое сторожевых. В палатке Булыгина была его жена, Тараканов, мальчик Филипп и несколько алеутов. Во второй палатке — остальные. Тараканов внимательно следил за действиями индейцев, в любой момент ожидая их нападения.

Неожиданно из леса выбежали еще человек тридцать индейцев и со свирепыми криками бросились к вещам, сваленным временно между палатками. Они стали растаскивать не только продукты, но и порох. Тараканов выскочил из палатки, пытаясь остановить их. В тот же момент просвистело копье и вонзилось ему в бок. По счастью, ранение было несерьезное, и он, вырвав копье из своего тела, бросился в палатку за ружьем. С ружьем он опять выскочил наружу, где тот же индеец, который ранил его копьем, бросил в него камень. От удара камнем в голову Тараканов повалился на землю, но не упустил ружья. Он сумел сделать выстрел и убил своего противника наповал. Очевидно, звук ружейного выстрела напугал дикарей и те поспешно бросились в бегство. Раздалось несколько выстрелов, и еще два индейца были убиты.

В результате этого неожиданного нападения почти все русские, кроме четырех человек, были ранены. Штурман Булыгин был ранен копьем в спину и камнем в ухо. К счастью, никто не был убит, в то время как индейцы потеряли троих.

Наступила тревожная ночь. Обе палатки усиленно охранялись. Индейцы, видимо, не решились больше нападать, и поэтому ночь прошла без приключений.

Утром Булыгин собрал «военный совет».

— Оставаться здесь нельзя, — заявил он, — сами видите, место неблагоприятное… находится на открытом месте и окружено лесом, откуда индейцы могут скрытно наблюдать за нами. Я думаю, что нам нужно собраться и идти к бухте, которая находится отсюда верстах в шестидесяти. В этой бухте я сговорился встретиться с экипажем «Кадьяка»… Все согласны?

— Ясное дело, о чем тут говорить, — согласился пожилой Касьян Зырянов, — что ж сидеть здесь, ждать у моря погоды. Корабль-то мы потеряли… значит, надо идти на соединение с «Кадьяком». Это наше единственное спасение, если только мы доберемся до бухты. Погода, вишь, портится. Зима наступает… вот-вот снег пойдет! Не знаю, дойдем ли в такую погоду!

Тараканов посмотрел на него и сурово сказал:

— Сомневаться нечего. Раз нам надо идти к бухте, значит пойдем и… дойдем!

Нужно было решать, что брать с собой и что оставить. Всего брать нельзя было…

— А что же делать с пушками? Не оставлять же дикарям? — в недоумении задал вопрос молодой чернявый, с лицом изувеченным оспой, Савва Зуев.

— Конечно, не потащим пушки с собой, — нетерпеливо сказал Булыгин, — сбросим их в море.

Так и сделали. Пушки заклепали и скатили их с берега в море. С собой взяли главным образом ружья, надеясь находить провизию по дороге, по возможности добывать от индейцев, если не торговлей, то силой.

Вооружена была группа неплохо. Каждый нес по два ружья и по пистолету; в сумках у всех были боевые припасы, а кроме того, по очереди несли три бочонка с порохом. Со всем этим вооружением, конечно, нечего было и думать о том, чтобы взять большие запасы провизии.

Путь был нелегкий. Идти надо было по буеракам, по холмам и оврагам, покрытым густой растительностью. Несмотря на все старания, в первый день прошли только три версты.

К вечеру остановились и поставили палатки.

— Если будем так медленно идти, то нам понадобится не меньше двадцати дней, чтобы добраться до бухты, — недовольно заметил Булыгин.

— Трудно идти быстрее по таким местам, — возразил Тараканов, — не пойти ли нам вдоль берега, там по крайней мере ровная местность… не так измотаемся, — предложил он.

— Ну, завтра увидим, — как-то неуверенно отозвался Булыгин.

Булыгин казался растерянным. Катастрофа с кораблем и вынужденная высадка на берегу совершенно лишили его равновесия, а главное, он чувствовал себя виновным в том, что согласился на просьбы своей жены и взял ее с собой. Путешествие обещало быть недолгим и интересным, а тут оказалось, что им придется претерпеть и голод, и холод, и долгие переходы, да к тому же существовала постоянная опасность нападения индейцев.

На следующее утро вышли на берег моря и несколько часов шли по песку на юг, в направлении той бухты, где им предстояло встретиться с компанейским судном «Кадьяк». Путь по берегу был значительно легче, но и погода была холоднее. С океана все время дул холодный, порывистый ветер. Нужно было крепко кутаться в теплые бушлаты. Небо посерело, покрылось тучами, стало свинцовым — вот-вот пойдет снег.

К вечеру нашли на берегу довольно большую пещеру. Находка была более чем своевременной, потому что начал накрапывать холодный дождь, а к нему примешался колючий снег. Вся группа разместилась в пещере, а для тепла у входа разожгли костер. Не успели удобно устроиться, как снаружи разразилась буря. Свирепые порывы ветра разметали костер; кусок парусины у входа стал хлопать со страшной силой — и разверзлись небеса. Сверху, слева и справа полились потоки воды, а потом повалил тяжелый мокрый снег. Ночь была кошмарная, но за одно благодарили Бога несчастные, — за то, что переждали бурю в пещере и по крайней мере не промокли, хотя и сильно замерзли.