Коллектив авторов - Большая война России: Социальный порядок, публичная коммуникация и насилие на рубеже царской и советской эпох

15

В частности, наместник на Кавказе с 1905 года граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков также высказался за интеграцию мусульман в ряды российской армии: Воронцов-Дашков [И.И.], гр. Всеподданнейший отчет за восемь лет управления Кавказом. СПб., 1913. С. 10.

В феврале 1917 года действительно были сформированы и мусульманские военные организации, которые также требовали «национализировать» армию. См.: Исхаков С.М. Тюрки-мусульмане. С. 261, 263–266; Он же. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. — лето 1918 г.). М., 2004. С. 261–269. О мусульманских военных организациях с февраля 1917 года см.: Гиззатуллин И.Г. Мусульманские военные организации (1917–1921 гг.). Казань, 2002.

Конечно, насилие имперской администрации по отношению к нерусским народностям имело исторические корни. Питер Холквист утверждал, что военные задействовали свой опыт применения насилия, накопленный в колониях Российской империи, сначала в Первой мировой, а затем в Гражданской войне: HolquistP. Violent Russia, Deadly Marxism? Russia in the Epoch of Violence // Kritika. 2003. Vol. 4. № 3. P. 627–652. О кампаниях времен Первой мировой войны, направленных против нерусских народностей, см.: LohrE. Nationalizing.

Когда после русско-японской войны было введено девять вакансий для армейских мулл, отдельные соискатели прибегали к подобной аргументации. Так, военный ахун Алтонбаев в своем прошении назначить его на должность армейского муллы напоминал, что благодаря его влиянию исламские солдаты во Владивостоке воздержались от участия в беспорядках 1905–1906 годов. См: РГВИА. Ф. 400. Оп. 2. Д. 7205. Л. 226. О термине «ахун» см. примеч. 38.

В мае 1917 года солдаты-мусульмане Девятой армии подали жалобу на муллу, который не выполнял свои обязанности по отношению к солдатам, и потребовали немедленно его уволить (РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 600. Л. 156). О регулярных жалобах на нехватку мулл в армии см.: Исхаков С.М. Тюрки-мусульмане. С. 252 и сл.

Ахуном в Российской империи называли муллу, в подчинении у которого находились другие муллы.

Кроме того, российская армия еще до Первой мировой пользовалась не слишком хорошей репутацией у татарской прессы: Adam V. Rußlandmuslime in Istanbul am Vorabend des Ersten Weltkrieges. Die Berichterstattung osmanischer Periodika über Rußland und Zentralasien. Frankfurt a.M., 2002. S. 258 et passim.

Абсолютно сходные доводы выдвигал в ходе дебатов по военному вопросу в 1908–1909 годах думский депутат от мусульманской фракции X. Хас-Мамедов. Запрет мусульманам Кавказа и Средней Азии проходить всеобщую воинскую службу означал для него дискриминацию этих групп населения. В конце концов, не случайно именно те исламские регионы, которые не имели права делегировать своих представителей в Думу, освобождались и от призыва. Связь между политическими правами и воинской обязанностью представлялась Хас-Мамедову очевидной. Впрочем, реакция населения Средней Азии на изданный летом 1916 года царский приказ о призыве местных мусульман на этапную службу в российскую армию доказывает, что воззрения элит не совпадали с жизненными установками тех, чьи интересы первые, по их собственным словам, представляли. О выступлении Хас-Мамедова в прениях по военному вопросу см.: Государственная Дума. Стенографические отчеты. 3 созыв. Сессия 1, Заседание 53 (24.4.1908). С. 58 и сл.

РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 598. Л. 232. Автор этой статьи, татарский публицист и писатель Гаяз Исхаков, осудил не только безразличие Российского государства к жертвам, понесенным солдатами-мусульманами, но и сходную позицию всего европейского мира. Никто в Европе не оценил по достоинству вклад мусульман в ход военных действий. Ни солдаты-мусульмане из Индии, ни солдаты из Алжира, которые рисковали своей жизнью, неся службу в британской и французской армиях, не дождались от своих правительств политических уступок. На недооценку правительством жертв, понесенных солдатами исламского вероисповедания, в противоположность павшим христианам, еще в феврале 1915 года сетовала татарская газета «Вакыт»: Новое начинание петроградских мусульманских обществ // Православный собеседник. 1915. № 11–12. С. 852–856 (статью перевели на русский язык и опубликовали востоковеды из Казанской духовной академии).

Во Франции медицина прибегает к хирургическому вмешательству интенсивнее, чем в мирное время: Delaporte S. Les medecins dans la Grande Guerre, 1914–1918. Paris, 2003. P. 39–47.

Нижняя отметка подсчетов предложена эмигрантом Н.Н. Головиным, для которого, очевидно, важнее количество смертей на поле сражения: он дает округленное число и отказывается экстраполировать данные Петроградского комитета Союза городов, которые он тем не менее использует (Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. М., 2001. С. 155–156). Высший (возможно, слишком) предел подсчетов предложен народным комиссаром здравоохранения Н.А. Семашко: Семашко Н. Мировая война и народное здоровье // Бюллетень Всерокомпома. 1924. 1 авг. № 7. С. 18. Вероятно, по случаю годовщины, в момент возвращения СССР на арену международных отношений, важно было продемонстрировать весь размах участия России в мировом конфликте — яблоко раздора с прежними союзниками и «белыми эмигрантами».

Ефрейтор Николай И. Джаман долго рассказывал, где и в какой должности он работал в порту Киля в 1915–1916 годах. Хотя эксперт по военным сооружениям пришел к заключению, что ефрейтор, возможно, был скорее мобилизован для работы на заводе искусственных камней, его решили освободить и даже наградить орденом Св. Георгия 4-й степени (ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 1а. Д. 66. Л. 13–29).

Михаил С. Дружинин, взятый в плен 8 августа 1914 года, имитировал безумие, утверждая, будто он Христос, и дошел до того, что, покрытый собственной кровью, начал блуждать между бараками. Руководство австрийского лагеря отправило его в Россию 9 августа 1917 года: Протокол допроса инвалида Михаила С. Дружинина (ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 1. Д. 87. Т. 2. Л. 494 об.).

С кем обращались (хотя один раз — не показатель) как с «равными солдатам» (Всероссийский съезд делегатов увечных воинов. С. 35).

Юридическая служба Красной армии ввела принцип отказа принимать во внимание заявления, которые поступали из утраченных Россией территорий (РГВА. Ф. 44: Военно-хозяйственный совет Красной Армии. Оп. 5. Д. 21. Л. 27).

Структуры Красной армии, в частности, должны были шефствовать над своими инвалидами, обеспечивая их продовольственными товарами (РГВА. Ф. 44. Оп. 10. Д. 363. Л. 67–68 об.).

К примеру, признанный теоретик и исследователь фотографии Сьюзен Зонтаг указывала на то, что «фотография скрывает больше, чем показывает». См.: Зонтаг С. Взгляд на фотографию // Стигнеев В., Липков А. (Сост.). Мир фотографии. М., 1989. С. 219.

Статья подготовлена в рамках исследовательского проекта «Российские общественные движения и международный контекст: Проблема трансфера западноевропейских практик и политических технологий в эпоху революций начала XX в.» (программа ОИФН РАН «Нации и государство в мировой истории»).

Карикатуристы эпохи Первой мировой войны уделяли внимание усилиям ряда сестер милосердия эротизировать свой облик. Не были забыты и локоны, выглядывающие из-под косынок: Огонек. 1915. 8 (21) нояб. № 45.

Великая княгиня не вспоминала, что солдаты ее собственного госпиталя отказывались верить в то, что она, сестра милосердия, — двоюродная сестра царя: Огонек. 1915. 8 (21) марта. № 10 («В Пскове у Великой Княгини Марии Павловны Младшей»).

См.: Калишские события. Во время столкновения австрийцев с русскими в Подволочиске австрийцы убили 15 сестер милосердия Красного Креста. Изд. Типолитография «Виктория», Москва (РНБ. Отдел эстампов. Шифр: Э ОИр638/ 1–470. Инв. номер: 199119).

Для фронтовиков в других странах образ сестры милосердия также был амбивалентен. Она представала то как святая, то как блудница. В субкультуре же бойцов германских добровольческих корпусов, которые возникли после окончания Первой мировой войны, этот образ раздваивался: в их восприятии медицинские сестры «красных» были профессиональными проститутками, а свои сестры милосердия — благороднейшими созданиями (Theweleit К. Male Fantasies. Minneapolis, 1987. Vol. 1. P. 81).