Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Гранитный берег. Тёмная вода
С почти неуловимым блеском стали.
Признайтесь, дамы, вы же никогда
В руках живую мышку не держали!

Рывок весла – и медленно скользишь,
След оставляя, словно стих в тетради…
Кто видел, как плывёт вдоль борта мышь
С мольбою о спасении во взгляде?

Мир отражённый волнами дробя,
Ныряет меж кувшинок уток стая…
А кто героем ощущал себя,
Обычный женский страх превозмогая?

Дрожит полёвка мокрая в горсти,
В своё спасенье веря и не веря,
Живые глазки просят: «Отпусти!»
И как не отпустить на волю зверя?!

Сесть у Невы, прижаться к тёплой стенке,
Сквозь бахрому некрашеных ресниц
Воды бегущей серые оттенки
Предпочитать шуршанию страниц
И ощущать себя частицей света,
Проникшей, раздвигая темноту,
С напористым усердием поэта
В сознания чужого пустоту.

Скрывала тайны древняя планета
На берегах чужих далёких стран —
Живой, огромный, в переливах света
Мне в детстве снился Тихий океан.

Летел фрегат, с волнами дерзко споря,
Но под бесстрастный стук земных часов
Предел мечтаний сузился до моря
И ожиданья алых парусов.

Потом, устав от горьких поражений,
Несла надежды крохи на Неву,
И Северной Пальмиры отраженье
Корабль судьбы держало на плаву.

Пройдёт ещё лет двадцать или тридцать —
Под песню, что поёт весной вода,
Мне океан сверкающий приснится,
В котором остаются навсегда.

Как с бесприютной справиться тоской?!
Куда б ни шла, она плетётся рядом,
Касается просящею рукой,
Доверчивым окутывает взглядом.
Не отогнать ни словом, ни зонтом,
Не проявить болезненную жалость,
Впустив бродяжку в наш уютный дом...
Тоска вошла... За дверью я осталась!

Три драгоценности: ум, сердце и душа!
Я на твою не претендую душу.
Она под водку с килькой хороша,
А я диеты строгость не нарушу.

И сердце я в подарок не приму —
Пусть им владеет женщина другая.
Отдам же предпочтение уму,
Наивно в Вас его предполагая.

На полянке у лесной дороги
Вырос белый гриб в густой траве,
Не боясь, что попадёт под ноги
Женщине с платком на голове.

А другой, судьбой своей играя,
Вырос на огромном сгнившем пне,
Мир вокруг себя обозревая,
Первому кричал: «Везёт же мне!

Всё – источник радости и смеха
На земле, на пне и в вышине!»
Тяжкий звук шагов, как будто эхо,
В утренней разнёсся тишине.

Первый, хоть почти лишённый света,
Мне язык показывал, дразня...
Впрочем, он – фантазия поэта,
Но второй – в корзинке у меня.

От стужи защищалось лето
Кривыми саблями осок.
А там, за горизонтом где-то,
Маячил осени висок.
Крапива жгла нерасторопных,
А подорожник в силе сник,
Но округлились в бедрах копны,
И вылез к людям боровик.
Им продержаться надо малость, —
Взглянуть на мир и замереть,
Чтоб в ко́рнях сила удержалась
И жизнью выплеснулась впредь.
Завяли травы, – корни живы.
Не зря в холодном декабре
Земля им крепостью служила,
Верней, чем стража при дворе.

Зябнет солнце в голубой тиши,
Первой тучкой осени задето.
Жарко поработало всё лето,
Не забыть колосья-крепыши.

А теперь торопится домой
И глядит не так, а ведь, бывало,
У реки с мальцов штаны срывало,
В воду загоняя по прямой.

Шепчутся, сутулясь, облака,
Глядя на задумчивые листья,
И рябин окрашенные кисти
Обогреться тянутся к рукам.

Вспомнятся шальные соловьи,
А потом погасит осень свечи
И уйдёт, допев в последний вечер
Песни задушевные свои.

Бабье лето улетает в высь.
Что нам горевать, зачем сердиться?!
Вновь кукушка, заглянув нам в лица,
Щедро в мае отсчитает жизнь.

Слова родные собираю.
Коплю наследство сыновьям.
Слова – что крошки каравая
И ноты бесконечных гамм.
Мои запасы не богаты,
Но счастье близко, а пока
В них звуки – светлые сонаты,
Что в праздник льются в облака.
Отдельно слово можно взвесить —
И пустяковый будет вес,
Собрать же по российским весям,
То шар земной – их легче. Весь!
За словом бегаю, – мальчишка.
Ловлю, как бабочку, кричу.
Потом записываю в книжку
И в церкви жгу ему свечу.

Каким ты берегом уходишь,
Вода прозрачная в реке?...
А мне останется всего лишь...
Ракушка хрупкая в руке,
И голос, в небеса зовущий,
И то, что больше... не вернёшь,
Песок, без времени текущий
Меж пальцев, одолевших дрожь...

Подхватит дождь непрошеные слёзы,
Соединит с небесною водой,
И задрожат сочувственно берёзы
Над вечной человеческой бедой...
И растворится боль в объятьях леса,
В еловых лапах, колющих любя,
И станет вдруг светло и интересно.
Куда тропинка выведет тебя?..

Крадётся время по сугробам,
По первым листьям, по грибам,
Чтобы потом припасть к порогу
Родного дома… Я отдам
Весь этот путь, и декораций
Сменяемость, и маету,
И громкий свист, и шум оваций
За нежность позднюю за ту,
Когда, усталое с дороги,
Приляжет время на плечо,
На том единственном пороге,
Где даже солнцу горячо…

И друг от друга вдалеке
Мы разговор не прекращаем,
Течёт он, как вода в реке…
Я наливаю в чашку чаю
И листик мяты грею в нём…
Пронизывает ароматом
Тебя не позабывший дом,
Где забывали мы когда-то
О всех тревогах и путях,
О всех прощённых и простивших…
Ты знаешь, память – не пустяк,
Для нас, без памяти любивших…

Ласково закат окрасил ели,
Те, что замечтались у калитки.
Вспоминаю бабушку, качели,
Кот Матрос запутывает нитки...

Далеко от детства не уходим,
Вот оно – в сиреневом просторе,
В дачной всепрощающей природе,
В тихом задушевном разговоре…

Будь музою, но только не кричи,
Не превращай сухие ветки в пламя…
Будь музою, как в сентябре лучи,
Что греют нежно, трепетно, не раня…
Я у излома утренней реки
Рисую угольком сгоревшей муки,
И проникает свет в черновики,
В береговую линию разлуки…

Надут зелёный парус,
Луна – последний грош —
Вот всё, что мне осталось…
Куда ты, лес, плывёшь?
Ты жадностью людскою
Обижен и молчишь…
Хочу и я с тобою —
В нетронутую тишь.
Без мыслей беспокойных,
Без прибыльных затей
Жить можно там достойно
И полюбить людей.

Я в места, где обилие ягод,
Пробирался тропинкой лесной,
Но волнения жизненных тягот
Всё равно оставались со мной.
Гоноболь голубыми волнами
Гнала боль и тоску от меня,
И казалась мне грусть облаками
В тишине золотистого дня.
Хорошо под зелёным навесом
Укрываться от зноя тревог…
Я, общаясь по-дружески с лесом,
Не обижу невзрачный цветок.
С километрами дня за плечами,
Выйдя из лесу в час заревой,
Понял я, что не стоит печали
Суета за опушкой лесной.

Пару дней достать бы из запасника
Своего музейного житья
Да уехать к дедушке, на пасеку:
– Здравствуй, деда, это ж, вправду, – я!

Помнишь, мы носились здесь весёлыми,
Приставая: «Ну когда же мёд?»
А Витька́, покусанного пчёлами,
Думали – и мама не уймёт!

Помнишь пруд с серебряными рыбами?
Ты сказал: «Клюёт, теперь держись!»
В общем, Витька вместе с Людкой выбыли
Из игры с названьем «просто жись»…

Помнишь, как вдвоём с тобой кумекали:
Полетит ли наш воздушный змей?
Ехать, стало быть, к тебе и некому:
Все – уже! А я – чуток поздней…

Мной давно забыты куклы-классики —
То ль забудешь, близких хороня…
Ты там, деда, на небесной пасеке
Обожди отставшую меня!

В земном раю, где солнечные пятна —
Невинный штрих к гармонии Вселенной,
Казалась смерть почти невероятной,
А жизнь – большой и необыкновенной.

Вплетался день в доверчивые прядки
Черёмухой распущенных соцветий,
Был полон дом, а в мире – всё в порядке,
И чистым приходил от речки ветер.

На грядках озабоченные куры
Искали то ли зёрен, то ли клада...
Бабуля их гоняла: «Кыш, петлюра,
Вот вечно нос суют – куда не надо!»

А дед шутил, разбрасывая просо
На зов бегущим крохотным цыплятам:
«И внучкин нос здесь крутится не просто,
Наверно, тоже в чём-то виновата!»

Никто не рвал чужой души на части,
Не бились чашки, плыли небом птицы.
И Божия коровка мне за счастьем
Летела каплей! Чтобы возвратиться...