Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Шагал вперёд печальный караван
Среди песков и жалящих колючек…
Прощай навек, родной Узбекистан,
В Россию уезжаю – край могучий.
Скучаю я по детству и весне,
Не позабыл могилу старой мамы…
И до сих пор мне чудятся во сне
Далёких дней цветные панорамы.
И вот теперь мой скорбный караван
Достиг границы северной столицы.
Я подошёл к кисельным берегам,
Где солнечные сходятся зарницы.
В берёзовой России я живу
И залечил сердечные все раны,
Но снятся мне, как будто наяву,
Страны далёкой синие туманы.

Какая сильная жара,
Какая знойная погода!
Под летним солнышком с утра
Томится южная природа.
Одно спасение: тенёк
Да чайхана под старым дубом,
Где можно попивать чаёк,
Беседуя с хорошим другом.
Там можно славно отдохнуть,
Поесть самсу с курдючным салом,
Покушав, можно и вздремнуть
И даже выспаться задаром.
В тени жарища – нипочём,
А в чайхане уютно, мило,
Не думай только ни о чём
И жди, чтоб голова остыла.

Люблю дыханье светлой тишины,
Когда в свой разговор вступают двое:
Небесный свод и ласковое море,
Где редкие слова едва слышны.

Туман скрывает призрачной накидкой
Свиданье между небом и водой,
И, разливаясь далью голубой,
Чуть брезжит свет дрожащею улыбкой.

Едва лучей касается волна
И ветер волн перебирает струны…
Качаются молитвенные думы,
И царствует святая тишина…

Ты – Ангел. Ты сошла с Небес
И путь мой светом озарила.
Я на тебя нательный крест
Надела – Душу окрестила.

Склонюсь над люлькой не спеша,
Поправлю тихо одеяльце
И поцелую чуть дыша
Твои божественные пальцы.

Крутись, крутись веретено
И Нить Судьбы пряди исправно,
Чтоб в дивное Души окно
Свет Неба лился неустанно.

Я поэтом пробыл до рассвета,
Превращая слова в сигареты.

Чашки кофе, чернильные кляксы —
И слова по листу, словно таксы,
Удлинённые. Чувства, пороки…
Всё прожить, что не смог, и ответить

До рассвета на всё, что сокрыто,
Где-то там, где играются дети,
Разряжая назойливость быта;
Всё прожить! До рассвета есть время,

Есть ещё вдохновенье и силы,
Есть ещё не проросшее семя —
Мысль. Мгновение – заколосилось!

Поле белых листов плодородное
Заиграло словесными злаками,
Беспородными чувствами-всходами,
Непонятными чёрными знаками.

Я сотни строчек променял
На сотни многоточий.
Так много я не досказал,
И потому средь ночи
Я снова высеку строку
Из белизны листа,
В которой я дышать смогу,
Строку, одну из ста.

Сердце гонит простые слова,
Превращая чернила в стихи.
Пишем мы, засучив рукава,
Кто домой, кто куда.
За грехи
Мы свои отплатили сполна,
Словно исповедь в каждом письме:
«Тем спасибо, кто ждёт у окна,
Тем, кто помнит ещё обо мне».

Непонятные сборища фраз,
Многоточия в каждой строке.
Эй, свобода, да где ты сейчас?
В чьей-то грубой и сильной руке?
Нет, скорее, навечно в руках
Той, что нежно прощалась со мной,
Говорила, что прах – это прах,
Так что, радуйся, если живой.

Мальчишка. Подвиг. Смерть. Звезда.
Герой. Три залпа. Мама. Слёзы.
Венок – пластмассовые розы.
Молчат минуту города.
Простая жизненная проза.

Вокруг оси вращает мир
Пять миллиардов разных мнений.
Увы, не вечен даже гений,
Не то что временный кумир
Столь мимолётных поколений.

Спасибо за ласковый вечер,
За то, что живу на земле,
За то, что горят в доме свечи
И есть ещё хлеб на столе.
Спасибо любимым и близким,
Что душу согрели в пути.
Бывало, что падал я низко,
Вы мне говорили: «Взлети!»
В беде помогали и в горе,
Обиды былые простив,
И плыл я в открытое море,
Услышав призывный мотив.
Мы утро встречали с улыбкой
И день проводили спеша,
И всё, что случилось, ошибкой
Признать не желает душа.
А мир бесконечен и вечен.
Он в звёздной теряется мгле.
Подкрался задумчивый вечер,
Но я не один на земле…

Почему-то всё меньше хорошей погоды,
Почему-то всё больше погоды плохой.
Растворяются радости, всходят невзгоды,
Тишина исчезает, растёт непокой.

Ветерок, что ласкал, бьёт слепым ураганом,
Добрый дождик прольётся потопом сплошным.
Майский день омрачён снегопадом нежданным,
Солнце прячется летом в удушливый дым.
Что мы сделали? В чём мы опять виноваты?
Ведь не зря нам природа настойчиво мстит!
Тень Чернобыля новой отмечена датой,
И планета Земля в неизвестность летит…

На Большой Пушкарской, возле храма,
Дом стоит, в опору упершись…
У него особенная драма
И своя, особенная жизнь.

Стены кривы и полы покаты:
Завалился набок, но стоит!
Зори дом встречает и закаты,
Но, увы, – ничем не знаменит.

То ли дело – знают башню в Пизе,
Приезжай в Италию – глазей!
А у нас без всяческих коллизий
Целый дом жилой, а не музей!

Интересно, как же в нём живётся?
Люди там особенные, что ль?
Там вода из чашки не прольётся
И диван не сдвинется нисколь?

Может, у жильцов своя планида:
Им из искривлённого окна
Кажется, что нет прямее вида —
Вся Россия, грешная, видна.

В черновиках рассыпаны слова.
Все о тебе – куда от них мне деться?
Ещё вчера кружилась голова,
А ныне редко замирает сердце.

В природе получился перекос:
Тепла зимы минувшей не забыли,
А в мае стало холодно до слёз,
И мы весной замёрзли и застыли.

И нет сиянья незабвенных глаз,
И дверь твоя закрыта на защёлку.
Черновики, набросанные враз,
Давным-давно заброшены на полку.

За горизонтом наших кратких встреч
Останутся, другим тревожа душу,
И вдруг изранят, словно острый меч,
Привычное спокойствие порушив…

В черновиках рассыпаны слова…

А май сегодня невпопад,
Как будто пьяница с похмелья,
Взял да обрушил снегопад
Среди весеннего веселья.

Куда вчерашнее тепло
Под ветром северным слетело?
Дрожь пробирает, как назло,
Изнеженное солнцем тело.
Склонились, словно от невзгод,
Под снегом согнутые ветки,
И мрачен тучный небосвод
В невзрачной серенькой жилетке.

Ужель коварная весна
Отнимет будущее лето?
А мне напомнила она
Жизнь, заблудившуюся где-то…

Пусть этот мир совсем не весел —
Он всех и каждого продаст —
Не напишу печальных песен —
Довольно грусти и без нас.

Потерь минувших не измерить,
Грехов былых не искупить,
Но к поискам заветной двери
Ведёт серебряная нить.

Пока она не оборвётся,
Во имя жизни и труда
Звезда небесного колодца
В дороге светит нам всегда.

И там, в неведомом просторе,
Где ждут любовь и правый суд,
За все шторма в житейском море
Нам приговор произнесут.

Крестили во Львове мальчишку.
Был яркий и солнечный день.
Священник читал тихо книжку
И крестик вручил мне: «Надень!»

Серебряным, но самодельным —
Такие кустарь штамповал —
Я крестиком этим нательным
Друзей убивал наповал.

Дивились диковинке редкой,
Опасной по тем временам:
Недобрая стала соседка
Всё чаще заглядывать к нам.

И мама, тревожась немало,
Сказала мне строго: «Сними!»
Обидно и горько вдруг стало:
Да что же такое с людьми?!

И в школе, уже в Ленинграде,
Не дали мне крестик носить —
Лишь только спокойствия ради…
Но можно ль за то укорить?

Полвека минуло, полвека —
И мамы не стало, увы…
А в шкафчике старом аптека,
И там, средь лечебной травы

Он всё же нашёлся, мой крестик,
Утраченный мой талисман!..
Ещё поживём мы с ним вместе
И жизни допишем роман.

Вы ещё уедете в деревню,
Отравившись духом городским.
Вы ещё оцените деревья,
Запах сена, тишину и дым,

Что струится по утрам над кровлей:
Пусть томится в печке молоко.
Вы ещё откажетесь от роли
Баловней судьбы. И высоко

Безгранично распахнётся небо —
Что там шпили, башни, купола!..
Вы ещё поймёте, как нелепа
Ваша жизнь столичная была

В едкой спеси, важности в полоску
И в весёлой скуке набекрень…
Вас научит томный кот Матроскин
Бутерброды есть и пить ревень

Вместо пепси, деньги экономить —
Самосадный жаловать табак.
Если и придется сквернословить,
Поделом, поди, не просто так.

И померкнут подвиги и славы,
И беседы с лириками тьмы.
Вас излечат родники и травы
От депрессии, богатства и сумы.